Драма с камелиями

Фото: Иван Черничкин

К концу сезона в Национальной опере Украины выпустили оригинальный драматический балет «Дама с камелиями». С одноименными фильмами, хореографическими постановками и оперой «Травиата» его роднит только сюжет — автобиографическая история Александра Дюма — младшего.

Общеизвестный роман о молодом писателе, влюбленном в быстро сгоревшую от чахотки и горя куртизанку, которая тоже его любила, но вынуждена была отвергнуть под давлением его отца, наделал фурору сразу после публикации. 23‑летний Дюма-младший писал его в 1847 году по свежим событиям, оплакивая в Париже смерть возлюбленной, своей ровесницы Мари Дюплесси. Дюма-старший усмотрел в романе идеальную историю для театра: обещание счастья, за которое назначена убийственная цена, финал катастрофичен, всем принесены извинения, но поздно.

Младший переделал роман в пьесу. Джузеппе Верди с ходу написал свою хитовую оперу. После «Травиаты» этот сюжет как только ни воплощали — от фильма с Сарой Бернар до пластического спектакля без слов и танцев. Есть и знаменитые балеты: «Маргерита и Арман» Фредерика Аштона для дуэта Марго Фонтейн — Рудольф Нуреев (1963) и «Дама с камелиями» Джона Нормайера на музыку Шопена (2008).

В киевской «Даме с камелиями» герои названы именами прототипов: Мари, Александр-младший и Александр-старший. Заподозрить в двух Александрах знаменитых писателей можно только прочитав либретто. Но в остальном все, что происходит на сцене, яснее ясного, поскольку танец на пуантах обильно дополнен пантомимой — такова природа драматического балета, жанра, в котором хореографическая условность объединена с жестовой.

Чисто танцевальные номера с выразительной «современной классикой», по которой специализируется хореограф-постановщик Анико Рехвиашвили (главный балетмейстер Нацоперы), то демонстрируют доблести двадцати одной пары кордебалета, то задают работу солистам. Александру-младшему (в премьерных показах — Денис Недак и Ян Ваня) доводится много и мощно прыгать и вертеться, Мари (Анастасия Шевченко и Наталья Лазебникова) — показывать чудеса легкой, быстрой, текучей гибкости. А динамичные дуэты нашпигованы изобретательными поддержками, которые в конце идут сплошняком — Альберт прощается с умирающей Мари.

Александр-старший, наоборот, не танцует. В большой сцене, где он принуждает Мари написать возлюб­ленному лживое письмо о прекращении отношений, танец и пантомима переплетены в такой фьюжн, что хочется встать со зрительского кресла, чтобы не пропустить подробностей. В других эпизодах пантомима безыскусна, как в жизни, когда один кивнул, другой отвернулся, и поди пойми, с чего это оркестр тем временем играет такое напряжение чувств, будто решается судьба человечества. Тут стоит не столько смотреть на сцену, сколько слушать музыку — притом внимательно.

Партитуру для «Дамы с камелиями» собрали необычную: 22  фрагмента из музыки шести композиторов-классиков. Enigma Variations сэра Эдварда Элгара звучат космически, как рождающаяся любовь. Страдательный женский дуэт — Мари и обесчещенная юная Кларисс — выплетается под третью часть Третьей симфонии Брамса. Мари и молодой Александр наслаждаются прогулками в загородном пейзаже в духе художников-импрессионистов (сценография в стилистике ар-деко и костюмы Наталии Кучери) под канон Иоганнеса Пахельбеля. Резкая музыка из «Симфонии в трех частях» Стравинского звучит в большом эпизоде таких же резких домогательств Герцога де Гиза, от которых Мари не может защититься. В эпилоге душа героини гуляет в длинном шлейфе из лепестков под светлый финал «Реквиема» Габриеля Форе. Но чаще всего звучит Бетховен — представительный, нежный, похоронный, в виде каденций из фортепианных концертов, частей разных симфоний и сонат (оркестрованных Мирославом Скориком). Дирижер-постановщик Алексей Баклан, сделавший этот путеводитель по Бетховену почти бесшовным, предельно корректен к музыке, даже из оркестровой ямы симфонии у него звучат, как на филармонической сцене — и впечатление при этом такое, будто они изначально рассчитаны на хореографию.

«Дама с камелиями» дразнит параллельную реальность. Во втором акте то и дело нам показывают чей‑то сон, воспоминание, предсмертный бред и наконец — моцион души в эдемском саду камелий. Эти пышные цветки чайного куста лишены запаха и не затрудняют дыхания туберкулезных барышень. Уходит от материальности и сценография: вместо громоздких декораций — блики звезд, струи грозы и спокойные хлопья снега. В оркестре совершенно непривычным для балета образом прорываются то солирующий рояль, то клавесин, то орган, и даже спрятанный за кулисами маленький мальчишеский хор, поющий на латыни. Сто пятьдесят человек вкалывают над чем‑то летучим, как юбка-шопенка из органзы, и хрупким, как нерасцветшая любовь, от которой не остается даже аромата.

Киев, Национальная опера Украины

29 июня, 19:00