Нищета украинской экспертизы

Различные правила поведения пронизывают нашу жизнь. Например, правила дорожного движения. Они могут нравиться, могут не нравится, но им нужно следовать. Почему? Потому, что они обеспечивают физическую сохранность водителя.

В науке нарушение правил поведения (познания) также может приводить к неприятным последствиям, которые иногда заканчиваются летально, например, в медицине. Последствия нарушения правил познания в других социальных науках - психологии, экономике, социологии не так очевидны, но также могут быть очень серьезны, значительно более серьезны. Например, некритичное применение идей «научного коммунизма» привело к миллионам жертв.

Итак, как же устроены и действуют правила познания? Единой механики, принятой всеми участниками мыслительного процесса (учеными), не существует. Но исторически сложилось так, что обсуждение научных идей ведется в «научных школах» (так называются условные объединения ученых, которые обсуждают идеи той или иной науки). Эти школы вырабатывают свой специфический язык, на котором и ведется обсуждение. В результате этого обсуждения участники научного процесса пытаются определиться относительно единообразного понимания терминов, на котором ведется обсуждение. Если этого не делать постоянно, тогда ученые не смогут понимать друг друга адекватно. Потому как ученые, даже объясняясь на понятном им языке, не всегда приходят к одним и тем же выводам, а тут еще возникнет дополнительная терминологическая путаница. Тогда им вообще ничего понять будет невозможно. Представьте себе условный случай - два экономиста разговаривают на разных языка, английском и русском. Несмотря на то, что они оба хорошо владеют экономической теорией, они ни о чем не смогут договориться, потому что просто банально не поймут друг друга. Поэтому владение специфическим, научным языком дискуссии, т.е. договоренности о единообразном понимании терминов, является критичным для осуществления плодотворности, научности такой дискуссии.

Как у нас в Украине в экспертном сообществе в этой области обстоят дела? Плохо - одно слово.

«Коварная ловушка» геополитики

Например, возьмем статьи, где используется терминология из теории геополитики. Когда образованный эксперт встречает в тексте слово «геополитика», он предполагает, что автор текста знаком с тем фактом, что геополитика – теория с четко определенными в ней терминами. Существует, правда, сомнения относительно того, является ли эта система знаний, под названием «геополитика», наукой в строгом смысле этого термина. Но все образованные эксперты знают, что начинается теория геополитики с опубликования Хэлфордом Маккиндером в 1904 году работы «Географическая ось истории». Но ни у кого из так называемых «правильных» геополитиков не возникает сомнений, что термин геополитика должен корректно использоваться именно в этом контексте. И геополитики достигли об этом договоренности, по умолчанию.

Кстати выдающийся экономист Джон Мейнард Кейнс писал в свое время, что для научного обсуждения важен факт не истинности научной теории в данный момент (мы знаем как часто теории теряют свое значение, и перестают быть истинными, особенно в социальной сфере), а тот факт, что остальные ученые максимально правильно используют этот термин. Только тогда они понимают друг друга. А это важно для них в т.ч. и для того, чтобы в результате научного обсуждения признать какую-то теорию негодной. Потому что, как пишет Кейнс, ученые влиятельны и «когда они правы, и когда они ошибаются».

В теории Х.Маккиндера геополитика - это глобальная доктрина, в которой описаны цели, мотивы и правила поведения «стран моря» - атлантистов, или иначе талласократов, и «стран суши» - евразийцев, или иначе теллурократов. Именно так понимают эти термины известные современные западные геополитики, а также, например, Владимир Путин (в фильме «Миропорядок-1» он говорит Владимиру Соловьеву, о том, что его партнер -  Хельмут Шредер – атлантист. Как еще можно толковать эти его слова иначе, нежели только в том смысле, что Путин знаком с основными постулатами доктрины геополитика в понимании Маккиндера?). Наши же доморощенные украинские геополитики (очень многие) употребляют этот термин, как кому вздумается. Есть даже такое сочетание, как «региональная геополитика», которое, по сути, тождественно выражению «сухая вода». Еще раз, геополитика не может быть региональной, она всегда глобальная. Так гласит «теория геополитики», относительно которой большинство известных в мире геополитиков достигли консенсуса в единообразном понимании сути этой теории и ее терминологии. Тем не менее, одному из авторов этой статьи приходилось получать на рецензию дипломную работу с названием «Практическое использование выгод геополитического положения Донецкой области».

Если же эксперт употребляет геополитические термины по-иному, то тогда такие тексты становятся герметичными, «закрытыми», непонятными для тех людей, которые знакомы с доктриной геополитики в ее каноническом варианте. Такой «эксперт-геополитик» подобен «физику», которые создает свою «теорию физики», со своим специфическим языком. Бывало ли такое в истории науки? Бывало, но крайне редко. Такие перевороты совершили в физике Галилей, Ньютон, Эйнштейн. Другие физики просто потом следовали тем правилам науки и той терминологии, которая была выработана этими гигантами мысли.

Получается, что многие дискуссии у нас базируются на превратно истолкованном термине. О каком же качестве этих дискуссий может идти речь? Хуже того, в среде отечественных экспертов, похоже, достигнут и не подвергается сомнению консенсус (ложный) о том, что Украина обладает геополитической субъектностью, в то время как согласно канонической геополитической теории, она - типичная страна-лимитроф (от латинского limes «рубеж» и греческого trophos «питающий»), выполняющая роль защитного барьера в противостоянии субъектов геополитики и поэтому имеющая ограниченную субъектность во внешней политике. Кстати, концепцию  лимитрофных государств разработал тот же Маккиндер при подготовке Версальского договора.

Если наши практикующие политики будут исходить из рекомендаций мейнстримных украинских экспертов-геополитиков (псевдо-геополитиков на самом деле), не стоит удивляться, если страна будет двигаться к дальнейшему территориальному скукоживанию, а то и вовсе к исчезновению с политической карты мира.

Проблемы самоидентификации

Идем дальше. Поговорим о современных украинских экономистах-экспертах. Часто мы сталкиваемся с высказываниями от известных (в публичном медийном пространстве) украинских экспертов такого рода: «Я как экономист, хочу вам сказать… ». Далее от этого человека, который самоназвался экономистом (это предполагает, что он специалист) следует утверждение-предписание, КАК следует нам поступать в том или ином случае  экономической жизни. Что неправильного в этом утверждении? А неправильно то, что это только ОДНА версия, ОДНА модель экономического поведения. Почему? А потому что в остальном мире (пожалуй, кроме Украины) нет ЕДИНОЙ экономической науки. В мировой экономической науке огромное количество научных школ, подшкол (есть например, кейнсианцы, неокейнсианцы и нео-неокейнсианцы), традиций (девелопменталистская) и пр. и пр. Поэтому только после того, как экономист назовется, представителем какой школы он является, можно оценить эффективность его рекомендации и ТОЛЬКО ТОГДА им следовать. Причем, что ВАЖНО, и эксперт-оцениватель (тот, кто оценивает рекомендации экономического эксперта) может это сделать ТАКЖЕ только с позиций конкретной экономической школы, идеи которой он разделяет. Зеркально тот же самый подход. Только тогда дискуссия между двумя экспертами будет вестись корректно. Потому как, например, экономист, разделяющий убеждения «австрийской» школы экономики, никогда не согласится с экономистом, представляющим идею госвмешательства в экономику, которая является основной идеей «кейнсианской» школы. Им вообще не о чем будет дискутировать, т.к. они находятся в противоположных интеллектуальных лагерях, созданных на совершенно разных основаниях. Что, кроме оскорблений (если они не воспитаны), или холодного презрения (если воспитаны) они могут предложить друг другу?

Особенно важен такой подход экспертов (называть, какую экономическую школу ты представляешь) для практиков-предпринимателей и госчиновников. Слушая украинского экономиста, который маркирует (брендирует) себя определенной известной в мире экономической школой, практик может приблизительно представить себе (он может самостоятельно потом ознакомится с идеями основателей и продолжателей этой школы) последствия реализации таких рекомендаций. Потому как экономическая наука уже накопила исторический опыт удачных и неудачных экономических практик, согласно теориям экономических школ. У нас же сегодня практически никто из экспертов этого не говорит. Если отбросить откровенных фриков, у которых вообще нет сколь-нибудь внятных экономических представлений («каша в голове»), то почти никто из экспертов не говорит, например: «Что я как эксперт-монетарист, хочу сказать…» или «являясь представителем неоклассической школы, хочу сказать…». А если они так не говорят, то их рекомендации относительно путей развития украинской экономики по общим и по частным вопросам нельзя корректно верифицировать (т.е. понять настолько они истинны и практичны).

Если мы хотим получить качественную дискуссию экспертов, и, соответственно качественные советы и рецепты, то экспертам крайне желательно придерживаться интеллектуальных традиций одной из школ и не выходить за ее рамки. Но как тут придерживаться, если мало кто из наших экономических экспертов раскрывает свою принадлежность к той или иной экономической школе? По отношению к большинству из них вопрос относительно принадлежности к традициям экономических школ скрыт завесой тайны не слабее, чем северо-корейская ядерная программа.

Отдельный пласт вопросов — методологический сумбур в рассуждениях экономических экспертов. Зачастую не представляется возможным понять, какой подход для описания своих соображений используют эти эксперты - априорный или эмпирический, т.к. для эмпирического подхода у них обычно недостаточно фактов, а для априорного — неясен и изменчив, как сердце красавицы из оперы Джузеппе Верди, ход их рассуждений. Логическая цепочка «предпосылки - допущения - общий закон, в рамках которого ведется рассуждение — выводы» обычно не выдерживается. Поэтому эксперты в своих выступлениях и текстах подводят слушателей и читателей сразу к выводам. Проверить правильность рассуждений экспертов практически невозможно, в результате чего остается простой выбор: либо принимать выводы на веру, либо - не воспринимать всерьез.

Поэтому в настоящее время экономическая экспертиза в Украине представляет собой некое интеллектуально неудобоваримое квазитеоретическое месиво. На Западе, и в остальном экспертном мире, тоже не всегда (далеко не всегда!) все согласны между собой (как мы отметили выше, экономических школ много); но они, хотя бы, понимают представителями какой школы они являются. Бывает, что и они переходят из одной школы в другую. У нас же такие переходы невозможны: раз ты не знаешь, где ты находишься (в какой экономической школе), то и уйти оттуда не сможешь (нельзя уйти оттуда, где тебя нет).

Создание экономических школ – не прихоть. Только таким образом возможно развитие в науке. Так было всегда в истории науки вообще, и в экономической науке в частности. Если эксперты не могут себя идентифицировать по отношению к той или иной экономической школе, то все их рекомендации ничтожны, а в рамках идей теории информации являются бесполезным шумом. Их вообще никак нельзя применить на практике. Нельзя применить ТО, что корректно НЕ ОПРЕДЕЛЕНО («Поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что»).

Впрочем, в нашей экспертной среде все же встречаются силы, относительно четко позиционирующие себя в качестве сторонников двух противоречащих направлений: кейнсианства (обычно они идентифицируются по частоте использования термина «промышленная политика») и монетаризма (распознаются по акценту на термин «кредитно-денежная политика»). Как взаимодействует они между собой? Вообще не взаимодействуют, находясь в жесткой конфронтации. С одной стороны, не сказать, что это странно. Ведь полноценная промышленная политика исключает полноценную кредитно-денежную политику, соответственно, полноценная кредитно-денежная политика - исключает полноценную промышленную политику. Тупик? Отнюдь! Все более-менее успешные экономические системы с проактивной ролью государства в экономике, используют гибридную политику, сочетая в той или иной пропорции кейнсианские и монетаристские инструменты. И если мы признаем целесообразность государства в качестве активного агента, который проводит обе политики - промышленную и кредитно-денежную - необходимо описать, как эти политики будет сочетаться, как будут преодолеваться конфликты в их целях, какие инструменты, в каких пропорциях и последовательности будут применяться. У нас же идет бесполезный спор сторонников промполитики и приверженцев монетаризма о том, кто из них лучше. В сложившейся ситуации их непримиримого противостояния — оба хуже.

И еще. Излюбленный пример многих экономических экспертов и аналитиков — сравнение стран и экстраполяция успешного опыта на Украину. Это вредное заблуждение. Любое восприятие истории, в т.ч. в экономике, неотделимо от мифотворчества. Пытаясь обнаружить в истории смысл, мы неизбежно придем к нескольким воспроизводимым вновь и вновь однотипным драматургическим сюжетам. А за каждым из них — просматривается основной и, может быть, решающий вопрос, как трактовать экономический успех страны – как заслуженную награду в честном состязании конкурентов, как удачное стечение обстоятельств, как что-то еще? И как оценивать неудачу – как безнадежный проигрыш в схватке равных либо как намек на будущие успехи? Историцизм показателен, но не доказателен. Серьезная современная экономическая теория построена с применением оговорки ceteris paribus - при прочих равных. Ведь очевидно, что успехи Японии, Южной Кореи, Китая, Польши, Словакии и других совершались в конкретное время и в конкретных обстоятельствах.

Изучение того, как возник нынешний экономический и технологический отрыв развитых государств от стран третьего мира может помочь в понимании теоретически возможных способов его устранения. Но, может и не помочь – т.к. в процессе этого изучения мы подвержены влиянию ретроспективного детерминизма. Мир не является неизменным. Каждый раз специалисты предлагают рецепты на основании теоретических моделей, доказавших свою состоятельность в прошлом, или просто удовлетворяющих экспертное сообщество. Но это гипотезы, проверенные ПРЕДЫДУЩЕЙ ПРАКТИКОЙ. А часто это - теории, ПОСТФАКТУМ объяснившие свершившиеся события, следовательно, нужно делать серьезную поправку на ретроспективный детерминизм. Более того, зачастую экспертам ЛИШЬ КАЖЕТСЯ, что эти теории объяснили свершившиеся события, т.к. эти специалисты обладают фрагментарной иинформацией (и не хотят признавать факт неполноты их знания), да еще и используют «гипотезу позитивного тестирования», напрочь отвергая ту информацию, которая противоречит сложившемуся у них мнению. Однако, эти самые специалисты дают рецепты действий относительно ТЕКУЩЕЙ реальности! А она (реальность) «задана впервые» и ничего общего с прошлой реальностью не имеет! Точнее сказать, имеет, но ровно такое же отношение, какое имеет адажио к последующему за ним бурному финалу в какой-нибудь классической симфонии. Э.Мах писал – «Мир дан нам только раз», подразумевая, что утверждения о внеисторических закономерностях являются идеализациями (или «инструментами»), а не описаниями реальности.

Парето vs украинские политологи

Идем дальше. Поговорим о политологии. Политология - это наука о человеке. Наука, пытающаяся получить ответы на вопрос том, как человек ведет себя в политическом процессе: как ведут себя люди власти, и как ведут себя их подданные. Политология не может противоречить биологии и психологии человека, если она хочет быть научной дисциплиной. Экономическая наука является сегодня более-менее научной дисциплиной, хотя бы потому, что она зиждется на самом главном своем постулате: люди эгоистичны и преследуют исключительно свои личные материальные цели. Именно на тезисе о том, что человек подчиняется императиву личной выгоды, как главному мотиву в деятельности индивида, построена классическая экономика. Но последствия преследования этих целей нелинейны. Предприниматель, стремящийся к ЛИЧНОЙ прибыли и стремящийся ее заработать исключительно для себя и своей семьи, на самом деле гораздо полезнее для общества, чем социальный инженер Пол Пот, который «знает» (на самом деле не знает), КАК нужно правильно организовать общество для того, чтобы они жили счастливо. Предприниматель создает рабочие места, создает новые товары, платит налоги и пр. Так вот, такой методологический подход принес много пользы экономической науке, как теории объясняющей мир. Мы сегодня и живем неплохо по отношению скажем, хотя бы к временам 200-летней давности, потому как экономическая наука есть наукой в строгом понимании этого слова. И настоящий экономический эксперт (см. выше) на самом деле является экспертом.

Что же происходит сегодня в нашей украинской политологии? Классическая политология, например, скажем «теория элит» Вильфредо Парето, исходит из похожего тезиса («мейнстримного») о порочной сути поведения человека в политике, как эгоиста. Да, люди готовы, иногда, совершать бескорыстные поступки. Но в основном их поведение определяется корыстными мотивами. Поэтому у Парето власть и оппозиция исключительно корыстны, и преследуют естественным образом исключительно свои эгоистические интересы. И отличаются они друг от друга только тем, что одни сегодня находятся у власти, а другие, возможно будут находится у власти завтра. Но и те, и другие хотят быть там. И все они ОБМАНЫВАЮТ народ относительно своих личных мотивов и планов. Некоторые так обманывают, что ДАЖЕ начинают в это верить сами: послушать некоторых политиков, так они спать не могут, а только думают, как облагодетельствовать народ (правда, спят они, преимущественно, в частных владениях, скажем в Конча-Заспе, а облагодетельствовать населения стремятся не за свой счет, а так чтобы осчастливить одну часть народа за счет другой части народа). Поэтому, имея такой реалистический подход к сути человека, «теория элит» имеет хорошую предсказательную ценность. Т.е., с научной точки зрения имеет характер хорошей теории.

Что же говорят и пишут наши украинские политологи сегодня? И можно ли их назвать экспертами в научном смысле этого слова? Конечно, нет! Одни эксперты «топят» за одного корыстного политика, другие за другого. И в политологическом дискурсе живет БОЛЬШАЯ НАДЕЖДА, что вот-вот наконец придет НАСТОЯЩИЙ политик к власти и все станет ПО-ДРУГОМУ. Конечно, пишут наши политологи, кандидат не идеален, но он ЗНАЧИТЕЛЬНО лучше, чем прежний (как в известном анекдоте: «Есть утверждение «Армянин, лучше, чем грузин…, вопрос- «А чем, лучше-то? ...ответ- «Чем, грузин…»). Когда уже через несколько месяцев этот ИДЕАЛЬНЫЙ КАНДИДАТ превращается в монстра, на экспертов вдруг нападает амнезия (провал в памяти) в отношении ранее высказанных суждений. Между тем, теория того же Парето ПРЕДСКАЗЫВАЛА, что НИЧЕГО не изменится, потому как и у элиты, так и у контрэлиты задачи применительно к «нашей местности» ОДНИ И ТЕ ЖЕ - «пилить» госфинансы и ресурсы нации! Поэтому очень многие наши политологи не эксперты, а просто пустые болтуны на содержании у нуворишей, не более.

Почему наши политологи, так грубо ошибаются? Опять же, в силу их неграмотности. Они не читают настоящие научные политологические тексты. И приписывают политологической науке, к которой себя причислили, не свойственные ей задачи. Наука политология должно описывать, КАК обстоят дела в политике на самом деле, а не то, как они ДОЛЖНЫ БЫТЬ устроены. Это не задача науки политология, это задача, которая стоит перед нравственными авторитетами общества. Именно они - НРАВСТВЕННЫЕ авторитеты - должны менять природу человека, а не эксперты-ПОЛИТОЛОГИ. Тем более политологи в своих оценках не должны исходить из ложных посылок о доминировании моральных черт поведения в природе человека (см. как ведут себя грамотные экономисты в подобных случаях). Потому, что тогда они будут неправильно объяснять, как поведение элит, так и поведение подданых. Т.е. болтовни будет много, а настоящей науки не будет вовсе.

Прогнозы политологов сбываются столь нечасто потому, что они ориентируются не на сигналы, которые рассказывают о реально существующем мире, а на то, что они, политологи, хотят видеть. Примечательно, что мало кому из них приходит в голову мысль задуматься - то ли я вижу, так ли я понимаю, так ли я интерпретировал, то ли я высказал, и т.д.  

Проблемам прогнозирования стоит посвятить отдельный материал. Поэтому здесь будем кратки. Например, спортсмены или врачи имеют дело со сложными, но, зачастую, внутренне закономерными процессами и ситуациями. А экономические аналитики и политологи действуют в контексте с очень низкой, а часто и с нулевой достоверностью. Их неудачи отражают изначальную непредсказуемость событий, которые эти эксперты неустанно пытаются предсказывать. Хорошо бы им понять, что уверенность в собственной интуиции или знаниях не является свидетельством их (интуиции и знаний) значимости.

Общество и эксперты

Впрочем, и само общество стимулирует экспертов к этому. Почему количественные экономические прогнозы пользуются высокой популярностью? Не столько в силу того, что их авторы, как правило, носят дорогие костюмы, изъясняются «высоким штилем», за кофе цитируют Диккенса, а за ликером – Вольтера (чтобы убедиться в том, что сейчас мы пошутили, достаточно посмотреть или послушать десяток-другой первых попавшихся вам экспертов). А в основном потому, что большинство людей испытывают потребность в понимании ситуации и контроле над ситуацией. Человек скорее прислушается к слабо обоснованному детальному количественному прогнозу, чем сознательно проигнорирует его. Т.е., для многих иллюзия контроля над ситуацией намного более приемлема, чем трезвое осознание отсутствие контроля. Вот эксперты и восполняют психологическую потребность населения.

Немного о доверии к мнениям экспертов. Зачастую их больше волнует желание казаться толковыми на экранах ТВ и страницах СМИ. А не то, чтобы дать квалифицированную оценку или сделать качественный прогноз. По своему такое поведение рационально — т.к. эксперты хотят произвести приятное впечатление на госдеятелей, бизнесменов и политиков, которые возьмут их «на абонплату» (с целью обслуживания интересов этих госдеятелей. бизнесменов и политиков), или просто жаждут внимания зрителей и читателей. Однако, тут получается конфликт интересов - коммерческие цели экспертов (либо стремление к удовлетворению амбиций) вступают в противоречие с качеством суждений и ценностью прогнозов. Объем доверия, который общество выражает тому или иному эксперту, необязательно говорит о его качественном уровне. И самая главная опасность – и в политике, и в экономике, и в других отраслях – состоит в том, что общество, предъявляющее спрос на экспертов, а не научно обоснованные мнения и суждения, тем самым препятствует крайне немногочисленным специалистам, желающим по возможности полно и детально описывать риски, присущие окружающему нас миру.

Неутешительные выводы

В заключении отметим: не стоит удивляться тому, что у Украины мало что получается как на политической, так и на экономической ниве - эксперты, черпающие мысли не из произведений классиков истории, политологии, экономики, культурологии, социологии, а из домыслов, заблуждений и фантазий, активно формируют бесполезную, а зачастую и вредную, повестку дня. Которую и реализуют ничтожные практикующие политики и экономисты.