Взлет и падение геополитики

Продолжим разговор на важные темы, начатый нами в статье «Нищета украинской экспертизы». Сегодня подробно о геополитике. Что это такое и откуда она взялась.

Термин геополитика ввел в обиход шведский политолог Рудольф Челлен под влиянием работы немецкого географа Фридриха Ратцеля «Политическая география», опубликованной в 1897 году (Кстати Ф. Ратцель — человек, который и сформировал доктрину о необходимости завоевания в восточной Европе «жизненного пространства» — «Lebensraum» — для немецкой нации. Что потом было использовано Адольфом Гитлером для «научного» обоснования агрессии в отношении стран центральной и восточной Европы во Второй мировой войне).

Тема определяющего значения географии (расположение государства на карте мира) для политического и экономического развития страны, была подхвачена другими географами (сейчас их называют пренебрежительно «ботаниками») и стала завоевывать умы просвещенных слоев общества в Европе и за океаном. В 1904 году вышел эпохальный труд еще одного географа, который входил в Тайный совет британского короля, Хэлфорда Маккиндера — «Географическая ост истории». Где и были сформированы основные принципы глобальной доктрины геополитики, которые действительны и сегодня. Этот труд является каноническим в геополитике. Все остальные труды по геополитике лишь уточняют, развивают и дополняют основные положения этой работы. Подобно тому, как сказал когда-то философ Альфред Норт Уайтхед, что «вся история западной философии — это всего лишь подстрочные комментарии к Платону».

Согласно этой теории «страны моря» — Англия, США — хотят завоевать контроль над «странами суши» расположенными в Евразии. А именно, им очень нужен Хартленд — «сердцевинная земля» — который расположен в РФ, Иране, Средней Азии. В 1944 году вышла работа американца Николаса Спайкмена, которой была внесена новация в геополитику: контролировать непосредственно Хартленд не нужно, а нужно контролировать земли, которые его обрамляют. Назвав эти земли Римлендом, Спайкмен вывел формулу: «Тот, кто контролирует Римленд, тот контролирует и Хартленд». Продолжать о «достижениях научной мысли» геополитиков можно долго, тут представляют интерес, на наш взгляд, работы геополитиков «стран моря» (кроме вышеприведенных): Артура Шлезингера-младшего, Генри Киссинджера, Збигнева Бжезинского. И геополитиков «стран суши» — француза Эмерика Шопрада, русских Вадима Цымбурского, Натальи Нарочницкой.

Непредвзятый и образованный человек, скорее всего, удивится — как, с позволения сказать, такие «теории» могут быть основанием для выработки международной политики сильнейшими государствами мира!? А между тем так и есть. Тем не менее, теория геополитики, которая была придумана еще в начале XX века, в то время, когда существовали такие экзотические дисциплины, как евгеника (улучшение породы человека), когда физики писали о «мировом эфире», когда даже выдающийся физик лорд Кельвин заявлял, что «поднять в воздух аппарат тяжелее воздуха невозможно», является рабочей моделью для принятия решений всеми ведущими государственными деятелями.

Мы можем только догадываться почему целью геополитики Х.Маккиндера стало получения контроля над Хартлендом-Евразией. Возможно потому, что ученые того времени считали, что именно в Евразии находятся все настоящие богатства мира, исходя из представлений о богатстве того времени. Почему, например, Хартленд не был помещен в Африку? Может потому, что Африка к тому времени уже была поделена Западом на колонии? А в Евразии еще были относительно независимые государства от Запада? Несмотря на это, утратив какую бы то ни было остаточную научность, теория геополитики очень влиятельна и сегодня. И повторим еще раз: является основанием, на котором вырабатывается сегодня международная политика всеми основными лидерами современного мира.

Для того, чтобы показать, как меняются представления о богатстве стран приведем несколько примеров. Во времена Дмитрия Менделеева алюминий стоил дороже золота (ему подарили алюминиевый медальон на золотой цепочке). Танталит, месторождения которого находятся в Африке (Африка не входит в Хартленд) и редкоземельные металлы в Китае (Китай не входит в Хартленд), необходимые для производства смартфонов, в начале XX века не считались тогда богатством, так как существующие на тот момент технологии не имели дела с этими металлами. Возможно, будущее развитие технологий сделает ценным то сырье, которое сейчас не пользуется спросом?..

Возможно, что контроль над Хартлендом-Евразией был необходим «странам моря» для снижения транспортных издержек по торговле Запада с Китаем — потенциально крупнейшим рынком, что понимали и тогда, в 1904 году? Однако, в связи с позднейшим изобретением «морского контейнера» (в 1954 году), стоимость морских перевозок сильно снизилась. И сегодня намного дешевле перевозить грузы морем, чем по суше. В чем же тогда сегодня выгода контроля на Евразией? Зачем Западу контролировать недра России, если Россия сама поставляет по весьма приемлемой цене сырье на мировые рынки, покупая после этого высокомаржинальную продукцию высоких переделов у Запада, что безусловно выгодно Западу? Ведь, сегодня, бывшая когда-то «задницей мира» Калифорния (США) является «Хартлендом» мировых технологий, и скорее можно сказать, подражая Спайкмену, что тот, кто контролирует Калифорнию с ее технологическими компаниями, тот и контролирует мир?

Почему же ничего не изменилось и геополитика не списана в утиль, как раньше евгеника и «мировой эфир»? У нас нет ответа на это вопрос. Возможно потому, что в политическом мире, в отличие от мира настоящей науки, действует отрицательный отбор в отношении интеллектуалов. Западные политики по уму ненамного отличаются от наших. Но здесь мы, авторы статьи, в который раз, хотели бы сделать акцент на следующем: что несмотря на то, что глобальная доктрина геополитики не отвечает жестким требованиям, предъявляемым к серьезной теории (как говорил выдающийся физик Вольфганг Паули по похожему случаю: «Это мнение настолько плохо, что даже не дотягивает до ошибочного»), именно эта доктрина геополитики является основной, базовой теорией в международной политике. В 1960-е годы Артур Шлезингер—младший говорил: «Мы будем бороться с СССР за интересы в Персидском заливе (за контроль над Римлендом — прим. авторов статьи) даже, если станем социалистическим государством».

Историк науки Томас Кун писал, что научные школы (школы, так называемой «нормальной науки») не меняются, они на это не способны. Они могут только исчезнуть, а это происходит только после того, когда умирает последний представитель этой школы. Мы не можем сказать, когда произойдет окончательный закат геополитики, но пока этого не произошло, любой государственный деятель, желающий выработать реалистическую международную политику для своей страны, должен найти свое государство на геополитической карте мира, и увидеть, где оно там находится (в Хартленде, в Римленде или в «море»), и соответственно этому выработать стратегию поведения.

Украина на геополитической карте входит в зону Римленда. Она не является субъектом геополитики, а является объектом геополитики. Именно на ее территории ведется борьба между «странами моря» и «странами суши», расположенными в Хартленде, и которые не хотят быть подконтрольными «странам моря».

Одна из «теорем» геополитики гласит, что Россия как империя нежизнеспособна без Украины, и если Россия потеряет Украину, то лишь вопрос времени, когда Россия рухнет. Тот же Маккиндер при подготовке Версальского договора создал концепцию лимитрофных государств. Суть ее в том, что после распада Российской империи в 1917 г., на ее окраинах образовались государства-лимитрофы (от латинского limes «рубеж» и греческого trophos «питающий») — западные губернии (Эстония, Латвия, Литва, отчасти Польша и Финляндия), которые выполняли роль защитного барьера и не имели права на самостоятельную внешнюю политику. Политики того времени использовали эту концепцию в своей практической деятельности. После Второй мировой войны к государствам-лимитрофам стали относиться государства восточной Европы.После распада СССР российский геополитик Вадим Цымбурский доработал геополитическую концепцию государств-лимитрофов Маккиндера. Теперь к государствам-лимитрофам стал относиться пояс примыкающих к России государств, в т.ч. (или в первую очередь) — Украина. В РФ уверены, что существует опасность формирования из лимитрофов санитарного кордона с тенденцией превращения во враждебную России «санитарную империю». Поэтому борьба за лимитрофы — это то, что сейчас происходит с Украиной. А так как парадигму геополитики и концепцию лимитрофных государств, а также теорию Римленда разделяют в том числе ведущие страны мира, Украина обречена на объектность во внешней политике.

В начале 2014 года, начав агрессию против Украины, Россия определила свое отношение к движению Украины по направлению к «атлантическому» Западу, и сказанному ей «вон из- под геополитического контроля России». Поэтому агрессивность России в отношении Украины в будущем будет только нарастать, так как контроль над Римлендом для России важен для сохранения в мире своего геополитического веса.

Мы уверены, что именно геополитика является причиной военной агрессии России. Согласно аксиомам геополитики, потеря Севастополя — это разрыв «Большой дуги Римленда». Имеется в виду геополитическая дуга, на которой Россия должна держать оборону согласно геополитической доктрине. Эта дуга проходит от Финляндии через Севастополь к югу Кавказа (есть еще «Малая дуга Римленда» — от Балкан через Сирию). Вот почему Путин вмешался в ситуацию в Украине, и в Сирии. Цель России понятна — восстановление контроля над Украиной. Она намерена не позволить Украине быть сателлитом Запада как она это понимает.

Промежуточные цели Путиным достигнуты — т.н. «Новороссия» не состоялась, но анклав нестабильности в Украине создан. Сложившаяся парадигма развития событий вероятно будет подталкивать Путина к дальнейшей дестабилизации ситуации. Возможной активизацией агрессии в Украине Путин будет стараться сформировать новые «условия игры» с Западом и новые поводы для торга, в которых Путин, как тактик, но не стратег, будет искать новые выгоды для себя. Особенно тревожно то, что РФ находится в ситуации, когда она вынуждена повышать ставки. И чем сложнее будет для нее ситуация, тем на более сильный риск может пойти Путин — сталкиваясь со сложными обстоятельствами, люди, зачастую, делают отчаянные ставки, принимая высокую вероятность еще большего осложнения ситуации в призрачной надежде избежать крупной потери (о том, что это значит для Путина потеря Украины, написано выше). Беря на себя подобный риск, можно превратить поправимую неудачу в настоящую катастрофу. Да и шантаж войной может трансформироваться в войну — верховный военно-начальник несвободен от влияния своих генералов.

Какая же тогда стратегия в рамках геополитической доктрины, сохраняющей свое влияние в умах мировых лидеров, у нас должна быть? Если мы реально хотим освободиться от влияния России на наши дела, то мы должны стать интересными не только, как геополитический объект для «стран моря». Да, «странам моря» хочется поддерживать свое влияние у нас, но это затратная для них политика, и стоит немалых денег. Поэтому необходимо помогать Западу в этом. Как помогали ему, например, такие страны Римленда, как Финляндия и Южная Корея. Они не хотели быть только пассивными объектами геополитики, они попытались стать, насколько это было возможно, «субъектами» геополитики. Проводя в своих странах (вопреки желанию «стран моря», кстати) промышленную политику после Второй мировой войны, эти ранее неиндустриализованные, отсталые страны, стали лидерами мировой экономики настолько, насколько позволено им было стать. Мы же наоборот, рассчитываем только на благотворительность и моральную поддержку Запада по отношению к нам. Но Запад — прагматичен, он вполне может сдерживать Хартленд и в других точках Римленда, которые находятся вне Украины (см. геополитическую карту выше). Как говорил американский магнат игорного бизнеса в Гаване в 1958 году Меер Лански в фильме Сидни Поллака «Гавана»: «Передайте президенту Батисте, если он не будет сопротивляться Фиделю Кастро, то мы сможем перенести „Гавану“ в другое место». Что было потом им и сделано, после бегства 1 января 1959 года Фульхенсио Батисты с Кубы.

Поэтому Украина обречена стать либо процветающим индустриальным государством, либо исчезнуть с политической карты мира.

Как это сделать? Мы расскажем об этом в следующей нашей статье.