Украинский бизнесмен и коллекционер Александр Сусленский объясняет, зачем хранить деньги в произведениях искусства и как уберечься от покупки подделок

Фото: Наталья Усик

В отличие от многих бизнесменов Александр Сусленский вовсе не скрывает историю происхождения своего первого миллиона: управляющий директор шведской нефтяной компании Petraco Intrenational заработал его на произведениях искусства. Организовав совместное предприятие с Союзом художников Украины, Александр реализовал большой выставочный проект в Дании и Швеции. Продажи шли очень успешно, и тогда, в 1989‑м, многие отечественные художники стали обеспеченными людьми. А бизнесмен и его шведские партнеры открыли нефтетрейдинговую компанию.
Впоследствии Сусленский сместил акцент с живописи современной на проверенную временем и в настоящее время является владельцем одного из самых значительных частных собраний русского искусства конца XIX — начала XX века. Работы коллекционера то и дело включают в экспозиции крупных отечественных и зарубежных музеев. Так, в ноябре в Национальном художественном музее Украины прошла выставка коллекции Якова Перемена, приобретенная на аукционе Sotheby’s фондом «Украинский Авангард», учредителями которого являются Александр Сусленский, Андрей Адамовский и Борис Фуксман. Что будет с этим собранием дальше? На этот и другие вопросы «Капитала» откровенно отвечает Александр Сусленский.

— Можно ли вас назвать системным коллекционером?
— Вряд ли. Системные коллекционеры — это филателисты, которые должны собрать полностью все марки определенной страны. Я совершаю покупки спонтанно, руководствуясь скорее чувствами, нежели рассудком. Получаю удовольствие, приобретая что хочу и когда хочу. Правда, бывают коллекционеры, которые даже не смотрят на картину, покупая исключительно то, что выгодно. А я, бывает, на аукционе что‑то куплю, а потом себя ругаю: слишком много денег потратил и, кажется, купил дороже, чем оно того стоит. А проходит несколько лет — и понимаешь, какая хорошая работа и как удачно приобрел.

— Насколько целесообразно хранить деньги «в картинах»?
— С 1990‑го по 2000‑й год цены на русское искусство увеличились в среднем в 30 раз и продолжают расти, хоть и не так стремительно. В основном дорожают высшие и низшие сегменты. К примеру, работу знаменитого украинского художника Сергея Шишко «Вид на Днепр» в 1993 г. на аукционе «Антик-центр» я приобрел за $ 12 000. А в 2010 г. мне за нее предлагали $ 600 000 — в 50 раз больше. Другое дело, что и $ 12 000 в 1993 г., и $ 600 000 в 2010 г. — это цена хорошей трехкомнатной квартиры в центре Киева. Деньги дешевеют. Так что сейчас во всех крупных банках существуют отделы, которые специализируются на инвестициях в искусство. Вообще, рынок произведений искусства коррелирует с рынком ценных бумаг. Но в основе ценообразования таких бумаг лежит биржевая котировка. А в ней отражается системное взаимодействие многих факторов политики и экономики или, как говорят, конъюнктура. Поэтому текущие котировки ценных бумаг всегда зависят от обеспечения. В отличие от ценных бумаг и самих денег, имеющимся на рынке произведениям искусства не нужно никакого внешнего обеспечения золотом и другими гарантиями: они сами являются обеспечением. Во времена экономических кризисов, войн, революций рынок ценных бумаг резко падает, а вот рынок произведений искусства продолжает расти.

В 30 раз увеличились цены на русское искусство с 1990‑го по 2000‑й год и продолжают расти

— Как часто вы сталкиваетесь с подделками?
— Чем дальше — тем чаще.

— Насколько в связи с этим для вас важно мнение арт-экспертов?
— Я сам являюсь экспертом и многих консультирую: во‑первых, у меня около 30 лет опыта, во‑вторых, 10 лет назад я окончил искусствоведческий и получил диплом эксперта-искусствоведа. Ведь если занимаешься коллекционированием картин, не вникая в нюансы, надо обращаться за помощью к эксперту. Однако известны случаи, когда эксперты вступали в сговор с арт-дилерами, чтобы потом поделить прибыль от продажи подделки. Когда стоимость работы составляет несколько миллионов, а цена напрямую зависит от экспертизы, устоять бывает трудно.
Годовой оборот мирового рынка искусства на сегодняшний день составляет порядка $ 400 000 000 000. И, как на любом крупном рынке, здесь имеется множество подводных камней, скрытых течений. На мировом художественном рынке существуют свои устоявшиеся структуры — арт-дилеры, эксперты, аукционы, есть даже своя «мафия». К примеру, Рембрандта или импрессионистов… Я имею в виду, что даже если вы наткнетесь у себя на чердаке на картину Рембрандта, то далеко не факт, что эксперты подтвердят ее подлинность и аукцион возьмет на продажу. Есть устоявшийся список посредников и экспертов, которые зарабатывают на определенных видах искусств, на определенном художнике, и чужаков в эти закрытые сообщества пускают очень неохотно. Допустим, если вы завтра найдете у себя на дачном участке нефть или кимберлитовую трубку, — это не значит, что вам легко удастся их разрабатывать.

— Вы покупаете работы на аукционах мирового уровня. Дает ли это уверенность в том, что приобретаете подлинник?
— От подделок не застрахован никто и ведущие аукционы в том числе. Ведь экспертиза является не только высокотехнологической проверкой картины, но также и стилистической — а это уже человеческий фактор. Тем не менее, в отличие от региональных аукционов, серьезные аукционные дома дают 3‑5 лет гарантии. Система сбора и предоставления доказательств покупателя о приобретенной им подделке на аукционе не очень проста, но если все же удалось доказать свою правоту, деньги вам вернут.
Несколько лет назад начали издавать каталоги подделок. Для их составления просматривают все небольшие так называемые дилерские аукционы, откуда чаще всего и берутся подделки. Нередко продают заведомо поддельные работы: с фальшивой подписью, иногда с нечистоплотной экспертизой. В последние несколько лет участились случаи «доработки» картин неизвестных у нас западноевропейских художников до уровня русских мастеров первой величины. Для этого находят работу, стилистически близкую к картине, допустим, Ивана Шишкина, и меняют некоторые штрихи в старой подписи. Шишкин готов. Время написания то же: соответственно, холст, краски той же эпохи, стиль выдержан и подпись тут как тут. Так что, помимо экспертизы, важен еще и безупречный провенанс — история картины от момента создания до сегодняшнего дня. В этом плане очень хорошо работать с картинами Петра Кончаловского: у него более 5000 работ, все записаны, пронумерованы, каталогизированы и никаких «открытий» здесь быть не может.

— Но ведь коллекционеры часто сознательно отдают подделки на выставки, чтобы у работ был провенанс.
— Не без того. Вот я и решил получить диплом искусствоведа, чтобы не попадаться на такие уловки.

— Почему вы покупаете русских и украинских авторов на европейских и американских аукционах?
— Как это ни парадоксально, на родине наше искусство стоит намного дороже — в силу исторических причин. Скажем, небольшая работа Сергея Васильковского в Лондоне будет стоить $ 5000‑8000, а у нас здесь — $ 30 000‑40 000. Другое дело, что закон о ввозе культурных ценностей на территорию Украины постоянно меняется, кастрируется подзаконными актами министерств, ведомств и становится абсолютно неприемлемым для коллекционеров.

— Сложности на таможне не помешали вам купить коллекцию Якова Перемена. Что побудило фонд «Украинский Авангард» ее приобрести?
— Во-первых, привлекла личность самого Перемена — купца первой гильдии, общественного деятеля, владельца «заводов, газет, пароходов», а также издательства и нескольких книжных магазинов. Он поддерживал молодых художников и систематически покупал работы с их выставок: вот вам ярчайший пример системного коллекционирования. Благодаря такому скрупулезному подходу Яков Перемен сохранил для истории целый пласт южнорусского авангарда и, как сказал президент Sotheby’s России и СНГ лорд Марк Полтимор на открытии выставки, «глядя на работы этих художников, начинаешь понимать, откуда взялся весь русский авангард».

— И что может быть с коллекцией Перемена дальше? Собираетесь ли ее перепродавать?
— Эту коллекцию мы приобретали не со спекулятивной целью и место ей, конечно же, в музее. Но вместить собрание из 86 картин в основную экспозицию может позволить себе далеко не каждое учреждение культуры. Нам предложили разместить картины в трехэтажном особняке в центре Тель-Авива — здание планируют переоборудовать в музей именно под эту коллекцию. Сейчас по этому поводу ведем переговоры. А пока издается монография и не одна. В скором времени выйдет фильм о Якове Перемене и его собрании. И конечно, продолжаем выставочную деятельность: уже состоялись выставки в Нью-Йорке, Киеве, потом будет Одесса, Россия, Израиль, Франция, Великобритания и так далее.