Падение из Роттердама в Венесуэлу

У меня собственная история отношений с «Зеркалом недели» еще с 90-х годов прошлого века. Сначала я, как и многие, начинал свой субботнее утро с чтения этого авторитетного еженедельника. Но заказные статьи, направленные, в том числе, на дискредитацию меня лично, научили с большим скепсисом воспринимать статьи на экономическую и политическую тематику в этом издании. В какой-то момент объем откровенной «джинсы» там перешел грань, когда даже брать в руки и просматривать опубликованные там статьи стало откровенным пустой тратой времени.

Но иногда мне все же приходится знакомиться с опубликованными статьям, если они касаются вопросов, анализом которых я занимаюсь. Иногда, правда, при этом возникает ощущение откровенно отвращения и желания прокомментировать.

Статья «Роттердам-крест» Порошенко», напечатанная в последнем номере «ЗН», это набор уже заезженных популистских штампов, бездоказательных обвинений и откровенной лжи. Можно снисходительно относиться к ошибочным оценочным суждениям, вульгарным трактовкам тех или иных постулатов экономической теории, но ложь — не допускается. Поэтому с нее и начнем разбор данного опуса.

«НКРЭКУ в апреле 2016-го разработала новый порядок формирования оптовой рыночной цены на электроэнергию, 80% которой — стоимость угля». Именно с такой фразы начинает свой «анализ» формулы «Роттердам +» редактор отдела экономики «Зеркала недели» Юлия Самаева. Для тех, кто энергетикой интересуется хотя бы факультативно, такого конфуза достаточно, чтобы дальше не читать. Или читать исключительно с диагностической целью. Ведь даже далеким от энергетики гражданам известно, что украинская электроэнергия — это не только теплоэлектростанции (ТЭС), но, прежде всего, атомная генерация — НАЭК «Энергоатом» с долей рынка в 55%. А есть еще «Укргидроэнерго», ТЭЦы и бурно растущие «зеленые». На самом деле доля угольных ТЭС (ДТЭК, Центрэнерго и Донбассэнерго) в товарной продукции оптовой рыночной цены (ОРЦ), с учетом дотаций в 2016-2018 гг., составляла 20% −28%. Соответственно, доля угля в себестоимости производства электроэнергии в Украине — 15%-20%.

«В период с 2016-го по 2018-й 56-61% всего импортного угля Украина завезла из РФ, в основном из утраченных нами 88 шахт». Такая ерунда могла родиться только в голове человека, которого больно укусил Семенченко или Парасюк. После оккупации ОРДЛО, поставки угля осуществлялись из зарегистрированных на территории Украины предприятий до первого квартала 2017 года. Эти предприятия платили налоги в Украине и работали по украинскому законодательству. После захвата предприятий боевиками ЛНР/ДНР поставки из них были полностью остановлены. Более того, компания ДТЭК инициировала несколько исков к европейским компаниям Европы, закупавшим такой уголь. Был организован мониторинг движения угля с оккупированных предприятий, что позволило свести к минимуму объемы нелегальных поставок вне территории РФ.

«НКРЭКУ признавала, что формула далека от идеала, если не сказать — урод, но объясняла, что полученный» излишек «энергокомпании якобы должны потратить на закупку антрацита, дефицит которого на украинском рынке возник после оккупации части Донбасса», — утверждает автор.

Извините, но это откровенная ложь, поскольку никто из действующих членов НКРЭКУ не признавал несостоятельность формулы и, тем более, обязательства тратить средства на закупку антрацита. Формула должна была установить цену на уголь для всех поставщиков, которую ТЭС могли бы покрывать в тарифе. Никакого отношения к закупкам антрацита формула не имеет. Но если уж говорить о закупке антрацита, то в 2016-2017 годах цены на импортный антрацит превышали формульное значение, поэтому компании были вынуждены покрывать отрицательную разницу за свой счет.

Автор обращается в карман каждого — «Заплатил за сделку каждый из нас, ведь электричество — важная составляющая стоимости производства большинства потребительских товаров, тоже подорожали из-за договорняк двух олигархов». Но комичность ситуации в том, что рост тарифа ТЭС в Украине в 2015-2018 года не превышал уровень промышленной инфляции в стране (более того — был ниже на 17%). Средняя доходность украинских шахт и ТЭС находится далеко позади других отраслей и говорить о сверхприбыли предприятий этого сектора не приходится. Тариф на электроэнергию для населения и вовсе является регулируемым и никак не зависит от формулы — последний раз он менялся в марте 2017 года.

Разбор ложных утверждений необходим для понимания глубины и обоснованности главного «вывода» Юлии Самаевой о том, что «„Роттердам+“ придуман в угоду монополисту для улучшения его финансового состояния».

И тут следует «убойный», по мнению, журналистов с широким кругозором, но неглубокими знаниями аргумент — после введения «Роттердам+» еврооблигации ДТЭК стали расти в гору. Типичный рудимент мистического мышления первобытного человека, не разделяющего понятий «после» и «в следствие». А надо бы, поскольку сразу после введения «Роттердам+» стремительно стали дорожать долговые бумаги не только ДТЭК, но и прочих крупных украинских эмитентов — горнорудной Феррэкспо, агропромышленного Мироновского хлебопродукта и сталелитейного Метинвестхолдинга. И дорожать даже более резко, чем облигации энергетического конгломерата ДТЭК. После введения «Роттердам+», но не в следствие этого. Потому как драйверы синхронного роста были совершенно иными — макроэкономическая стабилизация и восстановительный рост ВВП Украины со второго квартала 2016 года.

Отдельного анализа требует и вопрос о правомерности применения к группе ДТЭК термина «монополист». Но уже не в этой статье. Стоит лишь указать, что определенная Антимонопольным комитетом Украины доля ДТЭК в производстве электроэнергии в 2015-2017 годах находилась в диапазоне от 24 до 26%. При этом нужно различать понятия «монопольное положение» и «злоупотребление монопольным положением». В условиях, когда цена на электроэнергию устанавливалась НКРЭКУ, вообще говорить о злоупотребление монопольным положением невозможно.

До перехода к свободному рынку угля и электроэнергии, в котором с июля 2019 г. цены определяет конкуренция, НКРЭКУ разработал формульный подход к формированию цен на уголь для ТЭС. К апрелю 2016 цены устанавливались НКРЭКУ «с потолка», то есть регулятор не был ограничен в выборе любой цены. Это в течении многих лет порождало огромную коррупцию и злоупотребления.

Если основываться на теории заговора, которую повторяет автор, то непонятно зачем регулятор шел таким тернистым путем, как разработка формульного подхода. Регулятор мог установить любую цену и никто не ставил бы никаких вопросов. По сути, до 2016 года никто не знает, на каком основании устанавливалась цена на уголь. Так зачем же было НКРЭКУ создавать себе проблемы?!

Да потому, что с точки зрения экономической теории при отсутствии конкурентного рынка любой другой подход кроме формулы, основанной на принципе импортного паритета, был бы необоснованным и нес риски. Как персональные, так и отраслевые.

Причиной введения формул на уголь и газ была необходимость установления справедливой рыночной цены на украинские углеводороды в условиях отсутствия каких-либо индикатива цен, что позволило выровнять ценовые условия для отечественных производителей энергоресурсов с импортными альтернативами и создать единый прозрачный метод ценообразования. Принципы импортного паритета, заложенные в формулах идентичны процессу формирования цен на энергоносители в Европе для конечных потребителей (промышленных и коммерческих).

Импортный паритет — это экономически обоснованная цена для дефицитного рынка, которым сегодня является Украина. Если предложение товара в стране ниже, и соответственно, ресурс дефицитный, то его справедливая цена на свободном рынке установится на уровне импортного паритета. То есть, на том уровне, ниже которого импортерам будет невыгодно везти товар на этот рынок.

Если внутренний производитель попытается выставить цену выше этого уровня, потребители выберут импортный аналог. Внутренний производитель будет вынужден снизить цену до рыночной, чтобы свой товар продать. Это и есть рыночный механизм ценообразования.

При этом, для использования принципа импортного паритета, доля импорта может быть даже нулевой, если себестоимость значительной части внутренних производителей выше импортной альтернативы — цена будет устанавливаться в свободном рынке на уровне импортной альтернативы (а разница в себестоимости может дотироваться государством для сохранения внутренних производителей).

Себестоимость угля на государственных шахтах в полтора-два раза выше цены «Роттердам +», что признавал и Андрей Герус. При таких обстоятельствах единственная возможность определить уровень убыточности этих шахт и объем дотирования их деятельности из госбюджета — установление цены на этот уголь на базе импортного паритета.

Таким образом, импортная альтернатива для образования тарифов является оправданной в качестве методики, дает ценовые ориентиры участникам рынка и уменьшает субъективный фактор. И она практикуется в различных секторах. Для расчета цены газа в Украине введена формула NCG + или, как ее называют политики «Дюссельдорф +». Для угля — «API2 +» или «Роттердам +». Обе формулы имеют одинаковый принцип — стоимость энергоносителя по базовому Европейскому индексу + его доставка в Украину.

Почему выбран европейский индекс в качестве базовой цены? На сегодня в Европе, практически нет стран, которые бы не использовали API2 как ориентир рыночных цен на уголь. Это наиболее репрезентативный, ликвидный индекс цен, на базе которого заключается большая часть контрактов на поставку угля в Европе.

Поставки же из России имели прерывистый характер и часто блокировались, что не давало возможности рассчитывать в полной мере на этот источник поставок топлива. Кроме того, исходя из целей энергобезопасности, привязка к российским поставкам энергетического угля при ценообразовании, вероятно, была бы достаточно рискованной.

Поскольку цена угля у нас основана на импортной альтернативе, то необходимо включать стоимость доставки в Украину. Изъятие из формулы цены доставки приведет к дискриминации производителей электроэнергии, работающих на импортном топливе, потому что доставку импортного угля им в расчет тарифа не включат, и они понесут убытки, в отличие от производителей, работающих на угле украинского производства. При таких обстоятельствах, кстати, в первую очередь пострадала бы государственная компания «Центрэнерго», а в выигрыше — ДТЭК. Ибо объективно компания Ахметова в значительно большей степени покрывает свои потребности в энергетическом угле из контролируемых им украинских угольных шахт, чем «Центрэнерго», который вынужден больше его импортировать.

И наоборот, если локальные шахтеры работают без учета доставки, а импортеры — с более высокой ценой, то осуществляется антипротекционизм — сознательная дискриминация государством своих шахтеров по отношению к импортерам. Опять же, напоминая, что большинство государственных шахт убыточны, уменьшение индикативной цены на уголь, который закупается у них, означает увеличение убытков. Соответственно, которые нужно покрывать из госбюджета, то есть фактически из кармана каждого рядового украинца, об интересах которых так «заботится» госпожа Самаева.

На вопрос, осуществляется ли задвоение тарифа на логистику в формуле регулятора, очень четко отвечает исследование Европейской ассоциации угля EUROCOAL. Доставка угля в Роттердам из основных стран-производителей угля дешевле, чем перевозка угля в порты Украины, поэтому здесь важно понимать какова разница между этими величинами. По информации EUROCOAL, в 2016-2017 годах такая разница составляла около 9 долларов. Тогда как стоимость перевозки угля из Роттердама в Украину составляла 6-14 долларов в этот же период. Таким образом, очевидно, что задвоения стоимости логистики не происходило.

Автор, к сожалению, по незнанию или намеренно пытается привязать создание формулы к импорту угля, путая фактический импорт и принцип импортного паритета. Собственно, это следует раз и навсегда понять госпожа Юлии Самаевой и другим журналистам-неэкономистам, которые не понимают фундаментальную разницу между принципом импортного паритета и, собственно, импортом!

Читайте также: Brexit без сделки. Чем грозит самый нежелательный сценарий выхода Британии из ЕС
Введение формулы не имело целью закупать импортный уголь. В основу формулы было задано значение цены импортного паритета для расчета равновесной цены для всех производителей и потребителей угля в Украине. Показательно, что ни один из западных партнеров Украины — МВФ, Всемирный банк, США, ЕС, ЕБРР — никогда не критиковал введение импортного паритета для ценообразования на газ и уголь. Более того, они на нем всегда настаивали. Ведь именно импортный паритет ликвидировал ужасную коррупцию в энергосекторе, которая существовала все годы независимости.

И в завершение о себестоимости добычи угля в Украине. «Павлоградуголь», действительно, имеет себестоимость ниже импортной альтернативы, поскольку ДТЭК вложил 3,5 млрд долл в угольную отрасль. Если бы не вложил — не было бы у Украины этого угля ни по какой цене. Ввозили бы все по импортному паритету, ежегодно вливая миллиарды в чужие экономики. И требование административного установления цен на уголь в тарифе ТЭС ниже рыночного уровня по той лишь причине, что для проведения модернизации некая компания привлекала внешние займы, выглядит, как минимум, недальновидностью. Как максимум — слабоумием, отпугивающим и без того немногочисленных инвесторов в украинскую экономику.

А к чему приводит власть слабоумных мечтателей, «дарящих» самые дешевые в мире тарифы и энергоносители можно увидеть на примере Венесуэлы. Там, кстати, на днях снова отключили электричество...

Борис Кушнирук, экономист