«Лукашенко никуда не побежит»: о чем говорил президент Беларуси в интервью Гордону

Президент Беларуси Александр Лукашенко в преддверии выборов дал интервью журналисту Дмитрию Гордону. Большая часть разговора была посвящена России и отношениям лидеров двух стран.

О работе с Владимиром Путиным, знакомстве и дружбе с ним

«У Путина была хорошая черта. Я ему часто: „Ты знаешь, Володя, вот если что-то от тебя надо, я знаю, что надо сделать — добиться от тебя обещания. Если ты пообещаешь, ты никогда не отступал от обещанного“. А эти полгода я вижу: одно сказано, кто-то переделал, другое сказано — отступили, и вот это барахтанье... Путин обещает, правительство решает по-иному. Нет жесткости: договорились — сделали. Владимир Владимирович говорил, что мы с ним познакомились, когда я совершал визит в Россию и посещал Питер. И встречал, и сопровождал меня там Владимир Владимирович Путин. Он стал маститым руководителем. Когда я его встретил первый раз президентом, ну, это, наверное, был больше воспитанный сотрудник КГБ в хорошем смысле слова, не спорил, на рожон не лез, точки зрения выслушивал, оставлял за собой право подумать. Сейчас ему не надо дополнительно думать. Функционала у него хватает, но Путин — человек. Своеобразный человек, не похож на других и так далее. Мне не нравится у него главная черта. Но для политика это супер — он никому не доверяет. Мы очень хорошие друзья, надеюсь, что мы остаемся... Можем даже матюкнуться друг на друга. Что-то у него есть, от чего не устаешь. В переговорах, слушайте, можно от Ангелы Меркель устать, ну, это волчица... Путин не вникает в эти детали, принцип заранее проработать, посмотреть Путин на переговорах не скучен».

О побеге из Беларуси в случае проигрыша на выборах

«Лукашенко никогда никуда не побежит, и мои дети никуда не побегут. Бегут те, у кого карманы набиты. Я побежал, ну даже в Китай, не дай бог, конечно: другой климат, другая страна. Я про Москву даже не говорю, без денег там делать нечего, а у меня нет денег, чтобы сбежать и там жить, как Янукович. Это не главное. Главное — мои убеждения и моя земля. И я не побегу».

О мире на Донбассе

«Мы сейчас можем этот вопрос решить, но чем дальше, тем сложнее будет его решать. Россияне и украинцы родные. Мы втроем и никому не нужны. Мы не должны были прийти к этой драке, немедленно надо заканчивать эту возню. Я хочу, чтобы мы втроем по-братски решили этот вопрос. На месте Порошенко Володе тут посложнее, было много моментов, когда, извиваясь, можно было выкрутиться и стабилизировать ситуацию. Надо было найти возможность, и черт с ней, надо сохранить лицо Путину, но главное же результат. А он пошел лоб в лоб, поддерживаемый некоторыми лидерами Запада. Когда тут был Помпео, я ему в лоб задал вопрос: „Мы тебе с Путиным не подарили Украину? Вы же теперь о ракетах с ней можете договориться, агрессор же напал“. Мы своими руками подарили Западу то, что не принадлежит и не должно ему принадлежать. Мы подарили ему прекрасную, добрую Украину, откуда можем получить в любой момент залп ракет».

О президенте Украины Владимире Зеленском

«Володя хороший. Мне его жаль. Он попал как кур в ощип. Не мне вам объяснять, какая ему ситуация в Украине досталась. Он человек приземленный. Он никогда с этим не сталкивался, а надо действия совершать и результат давать в Украине сейчас. А этого результата нет. Боюсь, что нет, потому что время очень спрессовано».

Об отказе признать Южную Осетию

«Через несколько времени я встречаюсь с Дмитрием Медведевым (во время встречи был президентом России. — Ред.), и он поднимает этот вопрос о признании. Он правильно поставил вопрос, мы союзники, мы то, мы это. Я ему говорю: „Дим, я сейчас подписываю указ, но первое, второе, пятое, восьмое, десятое. Вы подписываете указ и гарантируете мне это — с учетом отключения SWIFT“. Он мне говорит, вы знаете, что это в основном экономические вопросы, а этим у нас занимается правительство».
(В случае признания Белоруссией Южной Осетии представитель ЕС по внешней политике и безопасности Хавьер Солана пригрозил республике санкциями и отключением от международной системы платежей SWIFT, — Ред.).

О российских базах на территории Беларуси

«Надо понимать, какие это базы. Это базы, где работают полтора человека россиян, остальные белорусы. Там технари сидят. Я бываю на этих базах, они меня встречают как своего человека. Там нет аэродрома, вертолетов, там наши люди служат с советских времен. Они не представляют опасности, на мой взгляд».

О предложении Путина быть спикером Госдумы в результате объединения стран

«Он мне не предлагал, а даже если бы и предложил, я заведующим складом не буду».

Об объединенном государстве

«Если бы я даже согласился на объединение, в Беларуси это никогда не воспримут. Народ перезрел. Это можно было лет 20–25 назад. Сейчас нет».

Об олигархах в Беларуси

«У нас нет олигархов, и при мне их не будет. Власть властью, бизнес бизнесом. У нас очень суровая борьба с коррупцией, поэтому олигархов быть не может».

О своем заражении COVID-19

«Когда я заболел, мне было не до паники. У меня не было возможности даже подумать, я как белка в колесе, у меня парад, День независимости, не дай бог заболеть. Я же жил, со всеми встречался, ходил. Мы склоняемся к тому, что мне его подкинули, и я начинаю искать тот момент, где это произошло. И я, может быть, это и перенес бы. Я чувствовал, что что-то не то, но мои домашние заболели, мне пришлось поехать на КТ. И мне старый врач, женщина Лариса: „Вы же на ногах перенесли“. Я говорю, не нагнетай обстановку, мне работать надо. Я пошел домой, но потом стало хуже. И сделали вывод, что меня эта пандемия хвостом ударила».

Откуда появилось прозвище Батька

«Я не думаю, нравится мне это прозвище или нет. По-доброму мне его дал Кондратенко (бывший губернатор Краснодарского края Николай Кондратенко. — Ред.), по тому, как белорусы ко мне относились. А сейчас я безразлично к этому отношусь, с неким юмором, это некий бренд для Беларуси, для Лукашенко».

О том, что Лукашенко называют последним диктатором Европы

«Это кликуху мне дала Олбрайт (бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт. — Ред.), потому что я не вписывался в их стандарты демократии. Сейчас они уже поняли, что то, что существует в Беларуси, не совсем плохо, после всех этих желтых, зеленых беретов... С Путиным встречались, я ему говорю: «Володь, я уже не последний диктатор Европы». А он мне: «Неужели ты мне намекаешь, что это я?»

Можно ли считать выборы демократическими, если основные оппоненты в тюрьме

«Закон для всех один. Если хочешь избежать наказания за свои преступления — иди в политику, будешь политическим заключенным. Но не будет политического, все документы мы подготовили. Даже россиянам и американцам покажем, оцените, он политический или нет? Показали, и сразу волна схлынула».

О Светлане Тихановской

«Мне ее просто жаль. Ее впихнули в эту ячейку, ее впихнули штабы, вот эти люди, которые сидят в штабах. Брошено столько денег, чтобы крутить это. А вот эти митинги, все говорят, многотысячные, я был оператором, я знаю, как ставить ракурс. Ну и тем более три женщины, люди приходят как на диковинку смотреть, у нас никогда такого не было. Ну, люди идут посмотреть. А с чем они уходят оттуда? Я слишком далек от того, что ее использовал Кремль. На дебаты она не пришла, я готов всегда со всеми. Было бы даже с моей стороны некрасиво. О чем бы мы с ней дебатировали? Без бумажек... Ее выпихнули и развернули как знамя. И все. О чем говорить?..»

О выдаче Украине задержанных в Минске «боевиков» ЧВК

«Такого вопроса у меня не стояло и стоять не будет. У нас есть международное соглашение, суть его заключается в том, что генеральные прокуроры наших стран в контакте и работают над тем, чтобы была четкая картина. Никто не выдает никого, пока не установлена вина».

О беспокойстве перед выборами

«У меня мандража никогда не было, нет его и сейчас. Но мне будет неловко, если будут на улицах какие-то заварушки и придется принимать меры. Это некрасиво для имиджа страны. Это меня беспокоит».

О сыне

«Он у меня оппозиционно настроенный человек, на „ты“ со всеми этими мессенджерами, разбирается во всем, ему лапшу на уши не повесишь. И очень критикует, если мы что-то не так делаем. Старшие сыновья с ним тоже всегда общаются. Коля — он кремень, как отец, а старший и средний — они очень мягкие, порядочные. Мне повезло, у меня не было никогда никаких разногласий. Он особенный ребенок. Его Господь наделил нормальными мозгами, он прекрасный спортсмен, он прекрасно играет на пианино, ответственно это делает. Он внешне такой — метр 92. У него, спасибо Господу, нет мании величия, поможет всегда, а я не добивался этого. Он боится сделать что-то не так. Дети президента не должны распальцованно ходить. Мне повезло, но это не потому, что я их воспитывал так. Они белорусы, а у белорусов напоказ не принято это. Я не готовлю Колю в президенты, и я не хочу этого. У нас иногда заходят разговоры, старший тоже не хочет в госслужбу, Коля побывал на всех этих встречах с активом, он другим стал ребенком, он повзрослел, увидел всю эту грязь. Ни в коем случае... Он способный парень в химии и биологии. Для него это все, он разбирается. Иностранный язык тоже, он мне переводит».

Об отношениях Путина с Николаем Лукашенко

«У них очень хорошие отношения. Коля вырос на его глазах. Но самые теплые отношения у Коли были с Януковичем, он в нем души не чаял».

О невозможности перестать быть президентом

«Нет, я не знаю другого образа жизни. Это очень тяжело, поверьте, это белка в колесе. Хотелось бы бросить, если бы я знал что-то другое. Но я в этой жизни все время, это уже мой образ жизни. Я думал об этом, часто, я даже не представляю: я не президент, а что делать?.. Я даже этого не представляю, вся моя сознательная жизнь в этом».