Ответ Путину — поддержка Украины

Возможно, я был слишком суров по отношению к европейцам. Надеюсь, что это так. С ужесточением Россией действий по захвату Крыма стали накапливаться знаки того, что демократические лидеры на континенте пересекают важный рубеж. Они рассматривают Владимира Путина таким, каков он есть, а не как президента России, от которого, как они думали, можно добиться подобающего поведения с помощью уговоров. Разногласия по поводу ответа на введение Москвой войск в Украину уступают дорогу проблескам столь необходимого реализма.

Никто не может с уверенностью сказать, как Белокаменная отреагирует на постановочный референдум. Его исход предрешен: как мрачно шутят в европейских канцеляриях, Путин уже подсчитал голоса за возвращение Крыма в состав России-матушки. Один из министров иностранных дел Евросоюза открыто говорит о предстоящем «аншлюсе». Скорее всего, в понедельник ЕС и США ответят увеличением санкций.

Точно неизвестно, устраивает ли Кремль немедленная аннексия. Хотя Путин готов растоптать международное право и перекроить границы Европы силой, его не могут не беспокоить юридические тонкости. И пусть это выглядит смехотворно для остального мира, именно поэтому российские оккупационные отряды не носят знаков различия. Даже сейчас, когда они обеспечили то, что референдум в Крыму какой угодно, только не свободный и честный, псевдозаконники в Москве взвешивают варианты действий после отторжения Крыма от Украины. Путин-юрист, возможно, видит преимущества в сохранении у Крыма фигового листка независимости. Путин-тактик может с этим согласиться. Поддерживать видимость готовности к переговорам, когда полуостров фактически аннексирован, будет сложнее. Возможно, Крым, как и Приднестровье, останется в неопределенном конституционном статусе под контролем России. Хотя Путин может давить и дальше, невзирая ни на что.

Европейцы по‑прежнему спорят о санкциях, которые необходимо применить к Кремлю. По одну сторону баррикад (в голову приходят Греция, Кипр и в некоторой степени Италия) — те, кто, похоже, считает, что во избежание эскалации нужно дать Путину то, что он хочет. По другую — Польша, Швеция и страны Балтии, выдвигающие серьезные аргументы в пользу того, что единственная вещь, на которую обратит внимание Москва, — это жесткая реакция.
На недавнем саммите премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон сорвал аплодисменты, предложив ужесточить резолюцию ЕС. Однако Франция обеспокоена тем, сколько ей будет стоить отказ от прибыльных соглашений с Москвой в оборонной отрасли.

Главный игрок — Германия. Но берлинские дипломаты по обыкновению осторожны. По географическим и историческим причинам, а также в силу экономических связей ставки Германии больше, чем ставки ее партнеров. Она изначально лелеяла надежду, что Путин будет готов к переговорам о возможном выходе из кризиса.
Жесткое выступление Ангелы Меркель в бундестаге, похоже, поставило крест на этих надеждах. Канцлеру, выросшей в Восточной Германии, в большей мере, чем другим, понятен авторитарный образ мыслей. Ее выступление ознаменовало признание того, что Путин рассматривает конфронтацию с Западом как неотъемлемую составляющую своего царского правления в Москве. По словам Меркель, право сильного, используемое российским лидером, характерно для XIX — начала XX века. Берлин всегда будет заинтересован в хороших отношениях с Москвой, однако, как сказал один дипломат, сейчас Германия выходит за рамки переговоров с Россией, чтобы достигнуть хотя бы какой‑то нормализации.

В краткосрочной перспективе экономические санкции вполне могут навредить странам ЕС больше, чем Москве, особенно если они выльются в срыв поставок российского газа. Однако в среднесрочной Россия значительно пострадает от любого разрыва экономических связей. Вторжение в Крым уже стоило бессчетных миллиардов будущих западных инвестиций.
Ни один серьезный бизнес сейчас не сможет вложить деньги в Россию или совместно использовать технологии и быть хоть сколько‑нибудь уверенным, что эти инвестиции будут в безопасности. Банки также должны серьезно задуматься, выдержат ли их отношения с Белокаменной тщательную проверку и замораживание активов, которые последуют за дальнейшей эскалацией конфликта. Когда Меркель говорила, что Москва понесет «огромный ущерб», она не преувеличивала.

Евросоюз также может воспользоваться моментом и ускорить внедрение политики, снижающей зависимость Европы от российского газа. ЕС нужно рассматривать альтернативные источники сжиженного природного газа, улучшение трансграничных линий электропередач, которые уменьшат уязвимость отдельных государств, и новые трассы трубопроводов из Центральной Азии. Жизненно важную роль в этом процессе может сыграть Вашингтон. Отмена запрета на экспорт газа из США не окажет немедленного влияния на поставки в Европу, но есть предвестником изменений на рынке газа в среднесрочной перспективе, что нанесет серьезный урон Москве. Это также укрепит мощь Европы.

Однако гораздо важнее санкций объем и масштаб помощи, предлагаемой Западом правительству в Киеве. Настало время европейцам и американцам раскошелиться. При всей браваде захват Крыма ознаменовал стратегический провал Путина. Он не захочет, чтобы его помнили, как царя, потерявшего Украину. Сегодняшняя его цель — превращение ее в несостоятельное государство и таким образом блокирование создания ориентированного на Запад демократического правительства.
Поэтому Запад должен уделять Киеву столько же внимания, сколько и Москве, — предоставляя серьезную экономическую и политическую помощь, необходимую, если украинские политики начнут закладывать основы устойчивого восстановления демократии и экономики. Это не будет ни дешево, ни просто. Однажды я слышал, как один российский олигарх сетовал, что он не может вести бизнес в Украине, потому что она «слишком коррумпирована». Гарантий успеха нет.
Однако какова альтернатива? Континент, который решает споры и устанавливает границы силой? Это Европа уже проходила.