И здесь кризис

Лауреат Нобелевской премии по физике Андрей Гейм написал в Financial Times: «Я наблюдаю глубокий кризис производства новых знаний.

Открытия и сейчас совершаются, но скорость этого процесса снизилась. А без новых знаний возможно возникновение только производных технологий, которые, сколь бы важны ни были, не способны поддерживать уровень экономического роста, наступившего с индустриальной революцией».

При всем уважении к нобелевскому лауреату с ним можно поспорить. Первое. Связь науки и технологий не так очевидна и выражение «научно-технический прогресс» не вполне верно. Создатель не самой первой, но самой популярной паровой машины Джеймс Уатт университетов не оканчивал.

Официальный отец парохода Роберт Фултон учился изобразительному искусству и архитектуре, а не инженерному делу. Творец первых прядильных машин Ричард Аркрайт прежде был известен как парикмахер и мастер по изготовлению париков. И даже Николаус Август Отто, изобретатель двигателя внутреннего сгорания, был самоучкой.

Второе. Современная техническая мощь человечества основана на открытиях, сделанных 50 и более лет назад. Теоретическая возможность существования лазера была высказана в 1940 г., первый действующий образец появился в 1954 г. Отсчет истории полупроводниковой электроники традиционно ведут с 1947 г., а радио — с 1893 г. Первый компьютер в современном понимании — с электронной начинкой — смонтирован в 1942 г. Даже интернет стартовал в 1960‑е.

Третье. Лет двадцать назад, изучая теоретическую физику, я заметил: чем ближе к современности, тем более сложными, более частными и менее красивыми становятся задачи. «Задачки, что попроще, уж решены давно», — говорил один из наших профессоров.

Четвертое (спорное). Пытаясь использовать плоды научно-технического прогресса в последние лет 100‑50, человечество сплошь и рядом получало средства уничтожения, а на протяжении 30 лет — средства ублажения. Планшетный компьютер, в отличие от «персоналки» или большой вычислительной машины, прежде всего «развлекалка», а не средство производства. «Теперь еще удобнее» — универсальный слоган последних лет.

В переводе: «Теперь можно еще меньше напрягаться». Есть риск, что дальнейший прогресс может превратить людей в эдакое жующее-ленивое-потребляющее стадо.

И все же тревога Андрея Гейма не беспочвенна. Пока продолжалась холодная война между СССР и США, правительствам нужны были ученые, чтобы «делать бомбы». Теперь таких рисков нет, и молодые люди, выбирая «с кого делать жизнь», очень редко вспоминают Альберта Эйнштейна. В лучшем случае — Билла Гейтса, который скорее все же делец, сумевший навязать миру свою монополию.