Страх Германии ведет Европу назад к Ялте

Украина в огне, а Германия охвачена тревогой. Ангела Меркель стоит перед выбором. Серьезно ли канцлер Германии говорила, что Европа не может быть снова поделена на сферы влияния, а ее границы перечерчены согласно договоренностям между сверхдержавами? Или неуверенная реакция Берлина на агрессию России в Украине указывает, что, глубоко в душе, он готов принять возврат к геополитике Ялты?

Несколько месяцев назад Йоахим Гаук осторожно предостерег своих соотечественников по поводу неспособности Берлина сказать свое веское слово в мировых отношениях. На Мюнхенской конференции по безопасности президент сказал, что Германия должна перестать прятаться за своим чувством вины. Вместо этого ее готовность нести ответственность за поддержание международного порядка должна соответствовать ее экономической мощи. Гаук, похоже, уловил политическую волну. Министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер, представитель социал-демократов в коалиционном правительстве Меркель, добавил: «Германия — слишком большая страна, чтобы сидеть на обочине и только комментировать мировую политику».

Это было в феврале. Ни один из двух политиков не мог представить, что их намерения скоро будут подвержены испытанию вторжением России в Украину. Столкнувшись с аннексией Крыма Москвой и ее усилиями развалить остальную территорию Украины, Берлин обнаружил, что серьезная внешняя политика предполагает такие выборы, которых он хотел избежать. Конечно, элита страны приняла умеренные санкции против России, но она сопротивлялась этому, как могла.

Меркель, представитель ХДС, придерживается более жесткой линии, чем ее партнеры из СДПГ. Выросшая на бывшем коммунистическом востоке Германии, канцлер имеет более четкое представление о мотивах и методах Владимира Путина, некогда офицера КГБ, а сейчас президента России. Будучи осторожной, однако, она не очень стремится зайти намного дальше немецкого политикума. А Штайнмайер, выражаясь просто, сейчас сделал рывок в сторону обочины.

Германия преуспела в роли зрителя. Генеральный директор Siemens Джо Кэзер выразил мнение многих ведущих бизнесменов, отдав дань уважения Путину после того, как российские войска захватили Крым. Левые силы все еще тоскуют по восточной политике Вилли Брандта. Бывший канцлер Герхард Шредер, представитель СДПГ, продался «Газпрому» и считает Путина близким другом. Гельмут Шмидт проявляет латентный антиамериканизм, который когда‑то осложнял его отношения с президентом США Джимми Картером.

С бизнес-лобби было бы проще, если бы Меркель заняла четкую позицию. Естественно, немецкая промышленность имеет большие интересы в России. Но ей нужно сотрудничать и с США. Мне кажется, что восхищение Кэзера Путиным может поутихнуть, если санкции Запада станут угрожать гораздо большим продажам его компании в США. Что касается зависимости Германии от российского газа, то Москва не может позволить себе урезать поставки.

Канцлеру гораздо сложнее справиться с сомнениями и двусмысленностями, которые исходят из немецкой истории, географии и культуры: романтизированный взгляд на Россию, когда за Путиным они видят Толстого и Достоевского; географические побуждения, которые говорят, что Германия должна не становиться на чью‑либо сторону, а придерживаться курса между Востоком и Западом; и глубокое чувство вины за потери России во Второй мировой войне. Как говорит один немецкий дипломат, российские лидеры всегда имели кредит доверия в Берлине. То же самое нельзя сказать об американских президентах. Прослушивание телефонных разговоров Меркель Агентством национальной безопасности США не улучшило ситуацию.

Неопределенность Германии, однако, все равно загадочна. Страна достигла успеха благодаря членству в НАТО и ЕС. Ее послевоенная приверженность международной системе, основанной на правилах, опирается, прежде всего, на гарантии безопасности Германии со стороны США. Ничто не может так угрожать этому основанному на законах порядку, как то, что Путин придерживается политики сверхдержав XIX — начала XX вв.

Никто не должен стремиться к конфронтации с Путиным. Если стабильность и демократия в Украине могут быть восстановлены путем дипломатии, самые воинственные ястребы должны это приветствовать. Немецкие политики, возможно, правы, когда говорят, что Запад иногда не воспринимает тяжелое чувство потери, которое переживает Россия. А может, Запад несерьезно отнесся к своим обещаниям, данным Москве после распада Советского Союза, хотя я слышал, как многие европейские и американские дипломаты это оспаривают. В любом случае всегда полезно посмотреть на мир с позиции другой стороны.

Проблема возникает, когда понимание уступает подчинению, когда немецкая восприимчивость распространяется до предположения, что Россия имеет право вето на те решения, которые принимают ее соседи, и что Украина действительно находится в сфере влияния Москвы. Здесь «уважение» к России сливается с презрением к свободам других: гражданам Украины отказывают в правах выбора, которые есть у граждан Германии. Такая логика может позволить Путину вторгнуться в страны Балтии или потребовать, чтобы Польша подчинялась Москве. Это, конечно же, отказ от ценностей, которые характеризуют послевоенную Германию.

Путин использовал военную силу и ложь, чтобы расколоть Украину. Германия теряет больше всех от его пренебрежения международными законами. В 1945 г. в Ялте западные державы, по сути, передали Советскому Союзу контроль над Польшей, создав таким образом основу последующего раздела Германии.

То был мир, который, как считала Европа, и Германия в том числе, остался в прошлом после распада Советского Союза. Путин с этим не согласен. А Меркель предстоит сделать выбор.