Вопросы веры

Более 89 % жителей Донбасса проголосовали вчера за присоединение Донецкой народной республики к Марсу, сообщают источники. Вранье? Не большее, чем сообщения о том, что 89 % жителей выбрали независимость или столько же выступили за вечное единство с остальной Украиной и немедленное вхождение в ЕС и НАТО. Попробуйте опровергнуть любое из этих утверждений.

Чтобы хотя бы понять, какова была явка на референдуме, организаторам нужно иметь как минимум списки избирателей (таких списков у них нет) и вести корректный учет тех, кто пришел на участки (между тем достаточно много свидетельств граждан, голосовавших по нескольку раз или без паспорта; бюллетень выдали даже спецкору радиостанции «Эхо Москвы» Илье Азару, гражданину России, — правда, тот им не воспользовался). Более того, должна быть возможность перепроверить точность подсчета, для чего на выборах и референдумах присутствуют и местные, и международные наблюдатели (в их роли в минувшее воскресенье выступали разве что журналисты, и те, прямо скажем, не слишком высокого мнения о качестве организации процесса).

Сами по себе очереди к участкам, фото которых в воскресенье гуляли по интернету, говорят лишь о том, что какое‑то немалое количество граждан действительно пришло на избирательные участки. Но значит ли это, что явка была высокой? Ни разу. В декабре 2011 года я был на первом митинге оппозиции на Болотной площади в Москве. Огромная толпа, и люди все прибывали, и прибывали, и прибывали. «Режим падет», — хотелось думать мне — и думалось, ведь казалось, что собралась половина Москвы, а Путин уже прыгнул в направляющийся в Северную Корею самолет. Но даже по самым оптимистичным подсчетам тогда в Москве собрались лишь 200 тысяч человек — ничтожно мало для российской столицы. Режим тоже, как видим, не пал, хотя и лишился разума.

Понять же, сколько из пришедших за что проголосовали, еще сложнее: считать бюллетени можно как угодно, можно вообще не считать. По сути, вопрос о результатах сродни вопросу о существовании Бога: одни считают, что его нет, другие — что он есть и существует в одном лице, третьи — что он един в трех лицах. Иные уверены: богов — десятки и тысячи. Правы, разумеется, все сразу. Результат нынешнего референдума — тоже вопрос веры, а не знания. Для каждой стороны он будет подразумевать что‑то свое.

Значит ли это, что о референдуме можно забыть? Проще и правильнее всего было бы так и поступить. Но жизнь устроена иначе. Всего 350 лет назад на Руси, например, люди считали необходимым устраивать массовые сожжения и самосожжения, всего лишь споря по вопросу, следует ли креститься двумя или тремя перстами. Мы от тех времен ушли не так далеко, как кажется, и даже самое нелепое мероприятие вполне может стать поводом для новых кровавых войн.