Политика требует, экономика направляет

Никогда в Украину не заходило столько российского капитала, особенно в банковском секторе, сколько при президентстве Виктора Ющенко. Достойным символом внешнеэкономической политики третьего президента можно считать отделение Сбербанка РФ на Майдане Независимости.

Казалось бы, парадокс – период с 2005 по 2010 был, мягко говоря, непростым, в межгосударственных отношениях Киева и Москвы, но экономические отношения развивались весьма бурно, а в докризисный период (2005 – 2008 годы) темпы прироста внешнеторгового оборота двух стран били все возможные рекорды.

С большой степенью вероятности можно предсказать, что нас ждет повторение этого парадокса – российско-украинские экономические отношения «устаканятся» намного раньше, нежели политические.

Оставим в стороне споры о некоем «цивилизационном выборе» Украины, независимо от существования данной категории: это лишь усложняет понимание процессов. В конце концов, даже самый ярый еврофреник признает: европейцы не будут покупать украинские товары только в силу «цивилизационного выбора». Более того, сложно ожидать, что европейские правительства будут повышать конкурентоспособность украинских товаров на своих национальных рынках только в силу «европейского выбора» Киева. Или, вкратце, – то место, которое достанется экономике Украины в рамках «европейского разделения труда» сложно назвать удовлетворительным, относительно имеющихся производительных сил.

Самое очевидное, – АПК Евросоюза производит сельхозпродукции в размере 140% от ее потребности, излишек идет на экспорт за пределы ЕС. Да, украинская аграрная продукция может быть востребована в Европе в силу ее экологической чистоты, но готов ли Брюссель отменить квоты и другие нетарифные ограничения для Киева? Или все наоборот, – Украина должна стать еще одним емким рынком сбыта аграрной продукции европейских фермеров?

Вопросы, строго говоря, риторические, но имеющие вполне конкретный ответ, – Российская Федерация останется стратегическим рынком сбыта продукции украинского АПК в обозримой временной перспективе.

То же самое с продукцией тяжелого машиностроения и металлургии, – эту продукцию просто никто не ждет на европейском рынке. С отечественным ВПК мы сегодня вообще на грани катастрофы, ведь львиная часть сектора работала либо по российским заказам, либо в партнерстве с россиянами.

А вот украинские банки с российским капиталом (примерно 10% банковского сектора страны) на фоне разворачивающегося финансово кризиса проявили устойчивость и продолжают кредитовать украинскую экономику, в т.ч. – государственный сектор.

Что касается перманентной газовой проблемы, то чем быстрее абстрактный Киев или вполне конкретные украинцы поймут, что реверс – не выход из ситуации, тем лучше. Прежде всего, реверсные поставки – это все тот же российский газ, только с логистическим «плечом» до 3000 км. Т.е., никакого ущерба импорту «Газпрома» это не наносит, а потому не может быть инструментом давления Киева в переговорном процессе.

В данном случае, в выигрыше оказываются страны ЕС, по территории которых транзитом проходит газ от западной границы России на… западную границу Украины и/или владельцы продаваемого газа. Кроме того, в условиях Ассоциации и Зоны Свободной Торговли с ЕС (пусть и частичной), цена на газ является одним из элементов конкурентоспособности экономики. Но, Украина (в условиях реверса) будет получать газ по ценам выше европейских: вместо нормальной формулы: «цена на немецком/словацком/польском» рынке МИНУС цена транспортировки, мы получим реверсную формулу: «цена на немецком/словацком/польском рынке» ПЛЮС цена транспортировки.

В нынешней ситуации, когда эмоции бьют через край, очень трудно отделить политику от экономики. Но, этот шаг Киевом должен быть сделан. Ибо, независимо от политических отношений Киева и Москвы, украинская экономика нуждается в России. Ведь капитал и товары движутся в сторону прибыли, а не «цивилизационного выбора».