«Украинские аукционы лавируют на грани фола», — Александр Брей

Фото: Константин Мельницкий

Александр Брей — специалист в области русской и украинской живописи XIX — XX веков, а также коллекционер картин этого периода с почти 40-летним стажем. Купив первую картину в 1976-м, через 20 лет Александр собрал произведения почти всех авторов Союза русских художников, в том числе Константина Коровина, Станислава Жуковского, Леонарда Туржанского. В 1994-м основал антикварный салон и первый в Украине аукционный дом под общим названием «Антик-Центр». В декабре пространство открылось после реконструкции под названием «Брей-club», который сейчас действует как клуб любителей искусства и выставочный центр. «Капитал» расспросил Александра о том, в каком состоянии пребывает отечественный арт-рынок, во что нужно вкладывать деньги во время кризиса и зачем покупать украинское искусство.

— Александр, в каком состоянии сейчас отечественный арт-рынок?

— Рынок притих. Но время от времени происходят определенные движения — пробы сил. Потому что, несмотря на сложную ситуацию в стране, человек не может постоянно находиться в напряжении. Нужна отдушина — занятие, которое позволит отвлечься. Для меня, например, это искусство. Вообще, в любое, даже самое сложное время, находятся люди, которых интересует покупка произведений искусства и антиквариат. Истинные собиратели не могут просто взять и перестать заниматься коллекционированием.

— Насколько сейчас целесообразно покупать произведения искусства?

— Курс доллара вырос, и люди не хотят с ним расставаться. Забывая, что даже самая устойчивая валюта подвержена инфляции — на любые деньги с каждым годом можно купить все меньше и меньше. Поэтому тот, кто в данной ситуации рискнет вкладывать в искусство, останется только в выигрыше. Так в 1930-е, в годы Великой депрессии, американский предприниматель Арманд Хаммер покупал в СССР живопись и антиквариат. Полотна импрессионистов тогда стоили в лучшем случае десятки тысяч долларов, а сейчас они же стоят десятки, только уже миллионов. В 1930-е даже яйца дома Фаберже продать по более или менее приличной цене было нелегко, теперь же каждое уходит на аукционах за миллионы долларов. Все эти примеры убеждают: человек, который вкладывает свободные деньги в произведения искусства, поступает мудро, особенно сейчас, когда на многие из них снизились цены. Рынок в дальнейшем будет развиваться, цены вырастут. Если рассматривать искусство и антиквариат как инвестицию, всегда выгодно покупать в кризисное время, а продавать во время бума, когда цена находится на пике.

— Какое искусство советуете покупать?

— Дорогие эксклюзивные вещи особенно никогда не дешевеют, и их всегда трудно приобрести. Так что среднему классу ставку сейчас лучше делать на вещи средней ценовой категории ($1-10 тыс.): как раз на них цены существенно снизились. На рынке много советского искусства, тут можно приобретать и приобретать: цены упали в 2-3 раза, и то, что стоило $2-3 тыс., сейчас можно купить до $1 тыс. Впрочем, не стоит руководствоваться только ценой: покупайте работы, от которых получаете удовольствие, которые радуют. Если что-то понравилось вам, обязательно понравится еще кому-то. Советую не забывать, что приобрести можно не только живопись, но и, к примеру, старинную мебель. Отличная мысль — купить хорошее серебро, которое передавалось бы по наследству.

— Насколько целесообразно приобретать украинское искусство?

— В 1990-х, еще до проведения своего первого аукциона, я выставлял картины отечественных художников, и меня спрашивали: «А что, вот это наше разве стоит каких-то денег?» Людям казалось, что ценность представляют мастера западно-европейской школы и, конечно, художники, известные всем с детства — Шишкин, Репин, Айвазовский. А все остальное — доморощенное. Время показало, что это совсем не так.

фото: Константин Мельницкий

Сейчас Украину все знают: страна на слуху. Раз так, ее искусство тоже будет в тренде. Плюс нам свое искусство ближе, роднее, теплее, поэтому покупать его можно смело. Практически беспроигрышный вариант капиталовложения — классическая украинская живопись: Александр Мурашко, Николай Пимоненко, Сергей Светославский и еще десятка два классных художников. Правда, их картин на рынке мало и они не каждому по зубам: цены на большие работы Пимоненко и Светославского могут достигать $200-400 тыс., а на значительные полотна Мурашко — до $1 млн. Зато небольшие, но качественные этюды мастеров начала XX века можно приобрести по $5-20 тыс.

— Хотите сказать, на рынке котируется только классическая украинская живопись?

— Совсем нет. Еще одной нишей, хоть и более сложной, является авангард: Владимир Татлин, Александр Богомазов, Александра Экстер, Вадим Меллер — это ведь все украинские художники, причем с мировыми именами. Кроме того, в Украине очень хороший соцреализм — чуть ли не самый качественный во всем бывшем СССР. Николай Глущенко, Алексей Шовкуненко, Татьяна Яблонская, Сергей Шишко стоят дороже, чем остальные. Однако есть масса авторов, которые, может, не настолько популярны, но тоже делали чудесные работы — являясь представителями прекрасной живописной школы.

— Сложно ли в Украине найти хорошие работы названных вами авторов?

— Хорошие работы найти всегда сложно: просто потому что коллекционеры с ними очень неохотно расстаются. И все же лучшие вещи украинских художников находятся в Украине. Во времена СССР иностранцы покупали картины в комиссионках, куда зачастую сдавали полотна невысокого качества и даже подделки, или же в семьях художников, где зарубежным гостям лучшие вещи тоже не отдавали. Среди собирателей было негласное правило: за границу хорошие вещи не продавать.

— Раз хорошие работы классиков найти сложно, может, стоит покупать произведения современных украинских художников?

— Безусловно, о них также забывать не стоит: взять того же Анатолия Криволапа, Александра Ройтбурда, Михаила Гуйду или, скажем, Бориса Михайлова. Считаю, эти и некоторые другие современные авторы уже прошли проверку временем.

— Когда можно с полной уверенностью заключить, что художник прошел проверку временем?

— Наверное, это звучит жестоко, и тем не менее. С полной уверенностью сказать, занял ли художник свое место в мировой истории, можно лишь спустя лет 10 после его ухода из жизни.

— Бывает, цены на художников, в том числе знаменитых, обваливаются. Почему так происходит?

— В начале 1990-х у меня в кабинете висели шедевры русских и украинских художников по цене $5-10 тыс. Я начал проводить аукционы, с каждым разом цены удваивались и в определенный момент достигли своего предела. Потом на запах денег пришло много случайных, непрофессиональных, неподготовленных людей, на рынке сложилась неправильная политика. Начались чехарда и искусственный ажиотаж: совершенно немотивированно цены продолжали расти и к 2008-му зашкалили, а затем совершенно предсказуемо снизились. Конечно, есть вещи уникальные — хиты: на них цена может подниматься бесконечно. Например, полотно Шишкина «Сосновый лес» в 2012-м на Sotheby’s ушло за 880 тыс. фунтов стерлингов. А есть работы ниже среднего уровня, которые продают по $10 тыс. и более. Такого не может и не должно быть. Если я в советское время покупал произведение за 500 рублей, а сейчас оно стоит $50 тыс. — это нормально. Но не может картина в начале 1990-х стоить $20, а потом резко — $20 тыс. Всему есть предел, рано или поздно дутая цена лопается и все возвращается на круги своя.

— Когда вы планируете проводить следующий аукцион?

— Аукционы можно устраивать и два раза в месяц: для этого не нужно быть большим профессионалом. Набрал картин, выставил, продал что-то по $500 — а дальше что? Это можно сделать и без аукциона. Я предпочитаю устраивать событие. Аукцион — это покупка в удовольствие в стабильное время. Для этого нужна определенная атмосфера, этакий кураж, соответствующий стиль жизни. Сейчас же совершенно другое время, оно подразумевает некую сдержанность во всем. Идет война, люди ответственно относятся к расходам — в том числе связанными с покупкой произведений искусства и предметов роскоши. С другой стороны, если на аукцион выставляют суперклассную вещь, владельцы и организаторы события вовсе не хотят продать ее за полцены. Поэтому лучше дождаться более благоприятной обстановки. Так что пока мы проводим выставки. И они, кстати, являются для меня очень точным и чувствительным барометром для определения общей ситуации: люди подходят, спрашивают — и сразу вижу, кого и насколько сегодня интересует искусство.

— Как вообще вы оцениваете отечественный аукционный рынок?

— Пока он носит немного периферийный характер. Хотя, если разобраться, в таких мировых аукционах, как Christie’s и Sotheby’s, ничего такого удивительного нет. Я какое-то время туда ездил, а сейчас перестал — цены там запредельные, купить, что нравится, не удается. Да и обидно всегда было: картины наши, покупатели — наши, только деньги уходят из страны. К тому же там далеко не всегда цена соответствует качеству и у нас здесь вещи бывают получше, чем те, что попадают туда. А нам если чего-то и не хватает, так это законов, юридической базы. В Лондоне можно расплатиться картой. А у нас попробуй заплатить безналом $100-200 тыс. Люди боятся тратить деньги в открытую, перевезти произведения искусства через границу — вечная проблема. Условий для прозрачного бизнеса нет, некоторые аукционы лавируют на грани фола — цены на работы пишут не в каталогах, а, как подпольщики, на листовках, чтобы в случае чего сказать: я просто проводил выставку. И никто об этом открыто не говорит — очевидно, понимая, что в этой системе у нас ни до кого не достучишься.