Арт-дилер Игорь Абрамович рассказывает, почему для арт-бизнеса важен вторичный рынок, и объясняет, зачем коллекционеру покупать картины на аукционе, хотя у художника — дешевле

Фото: Константин Мельницкий

— Как получилось, что вы решили стать арт-дилером?

— Началось все с того, что у меня была небольшая компания: я занимался перевозками. В 1999‑м мне позвонил человек и попросил перевезти картины для выставки. Так я познакомился с Соловьевым (Александр Соловьев, украинский арт-куратор. — «Капитал»). Он познакомил меня с Оксамытным (Игорь Оксамытный, арт-куратор. — «Капитал»). Мы друг другу понравились, они стали моими постоянными клиентами. Потом я начал знакомиться с художниками — Ройтбурдом, Тистолом, Цаголовым, Маценко, Гнилицким, — стал покупать их работы, посещать выставки. Было очень интересно. И понеслось...

— Вы не галерист, не арт-куратор, не арт-агент. Почему именно «арт-дилер»?

— Я стал летать на аукционы Sotheby’s, Philips (Philips de Pury & Company. — Капитал), со всеми там познакомился. А тут как раз приехал в Украину хозяин Philips’а Симон (Симон де Пюри. — «Капитал»): у него большая коллекция украинского современного искусства — Савадов, Цаголов, Гнилицкий, Чичкан, Маценко, Криволап, Тистол. Так вот Симон и подсказал, что на визитке у меня должно быть написано именно «арт-дилер». Если галерея может работать, скажем, с 15 художниками, у арт-дилера их может быть пять, однако функции несколько шире.

— Г

алерист ждет, когда к нему придут клиенты, арт-дилер ищет их сам. Как вы находите покупателей?

— Обычный человек картины не купит: ему вообще не до высокого искусства. Однако к тому моменту, когда я решил заняться арт-бизнесом, у меня появилось много состоятельных знакомых. Имея квартиры-машины, они не прочь были заняться коллекционированием предметов искусства.

— О

дно дело — Айвазовский и Шишкин, но вы ведь занимаетесь современным искусством. Сложно ли его продавать?

— Коллекционеров нужно вырастить, воспитать, они так просто с неба не упадут. Нас в школе по всем музеям добровольно-принудительно возили, у моих родителей дома все завешено картинами. Мои дети уже в 3‑4 года знают художников по фамилиям, хоть выговаривать их толком не научились. Могут к телевизору позвать: «Папа, папа иди посмотри — Энди Уорхола показывают!» Все знают, все в искусстве: дети в этом растут. То же с коллекционером: тут главное — формировать вкус. Коллекционер, как любой нормальный человек, хочет разбираться в том, что покупает. Вот, например, в Сумах в галерее Банковской академии мы делали выставку: не просто, а со слайд-шоу, Тистол рассказывал о своих работах. Приезжали и мэр, и губернатор. Естественно, после этого были продажи. Пусть из ста купят тридцать человек, тут дело не в количестве. Главное, чтобы люди перестали говорить: «Я и сам так нарисую». Вот сядь, нарисуй, а еще лучше — рисуй вот так всю жизнь, вложи в это всего себя, посвяти искусству и занимайся этим при любом раскладе: это и есть настоящий художник. Вот так же должны быть уверены в своих устремлениях и арт-дилер, и коллекционер.

— С художником и арт-дилером все ясно. Зачем коллекционеру быть уверенным в серьезности своих намерений?

— Формирование коллекции — это целая наука, в которой очень важна система, пошаговость. Если коллекционер собирает работы Тистола, он захочет иметь картины из всех его серий: «Горы», «Деньги» «Пальмы», «Нацгеография», «Телевидение», а в каждой теме есть еще и подтемы. Кто‑то интересуется определенным периодом — 1970‑ми, 1980‑ми и так далее. Это увлечение, требующее обстоятельности и больших капиталовложений. Вообще, знаете, современное искусство интересно коллекционировать: собираешь эпоху, которую знаешь, и так участвуешь в создании ее художественного мифа, который гораздо интереснее политического.

— В

— Есть коллекционеры, которые покупают картины только на аукционах. Они понимают, что переплачивают, но знают, за что: эти работы отобрали эксперты, плюс на произведения искусства выдаются соответствующие бумаги. Когда работа выставляется на аукционе не первый раз, ее возьмут еще быстрее, понимая, что, раз ее кто‑то уже покупал раньше, это не подделка, а значит, надежное капиталовложение, вклад в будущее детей и внуков. Вторая группа коллекционеров покупает работы или у галеристов, или у самих художников: по цене это, в принципе, практически одно и то же. Но в этом случае работа будет уже «без истории».

— Откуда берутся работы современных украинских художников, которые продаются на мировых аукционах?

— Преимущественно со вторичного рынка: работы Тистола, Криволапа, Ройтбурда есть у европейских и американских коллекционеров. Я предлагаю им выставить работы на торги: это важно для наших художников. А для коллекционера важно, что в 2000‑м году он купил работу за $ 3000, а сейчас ее продает за $ 15000 — это уже движение. Кстати, если коллекционер захочет, скажем, купить старую работу известного художника, он просто не сможет приобрести ее у самого автора — у таких работы, как правило, не застаиваются, а то, что есть, они не продают. Поэтому, естественно, коллекционер будет искать то, что его ин­тересует, на вторичном рынке.

— Но если вы находите работы на вторичном рынке, художник на этом ничего не зарабатывает.

— Вообще‑то да. Криволап, скажем, продал свою картину «Конь. Вечер» за $ 80000 на «Арт-Киеве» (форум современного искусства Art Kyiv Contemporary. — «Капитал»), а к продаже на аукционе Phillips в Лондоне за $ 186 200 уже практически никакого отношения не имел. Для художника увеличение цен на мировых аукционах означает рост статуса и подорожание его будущих работ. Кстати, вы тоже учтите: $ 186 200 — это всего лишь продажная цена. Из нее вычитается 15 % аукционному дому, страховка в размере 1,5 % от нижнего эстимейта, каталог, таможенная очистка. А вот уже что останется, получает коллекционер.

— А что получаете вы?

— За посредничество между коллекционером и аукционным домом я не получаю ничего. Мой заработок — это консультации: в основном коллекционеров, но иногда и художников.

— Скажите, а берут ли отечественные аукционы работы у самих авторов?

— Возможно. Но для них гораздо выгоднее искать работы не у художников, а у людей, которые когда‑то давно их покупали. Ведь их цель — купить подешевле, продать подороже.

— Но если говорить о молодых художниках, их работы без вариантов придется покупать у них самих. Кого вы можете выделить как перспективных авторов?

— Жанна Кадырова — ну, она и так уже звезда. Скульпторы Назар Билык и Леша Золотарев. Из живописцев мне нравятся Андрей Сидоренко, Рома Минин, Леша Сай. Кроме того, я бы еще выделил работы Марины Талютто и инсталляции Ани Валиевой. Но, конечно, всех достойных перечислить невозможно.

— Почем нынче молодое искусство?

— От $ 3000 до $ 10000, максимум — $ 15000. Но это молодые художники, с ними можно и легче торговаться.

— В начале сентября в Киев приезжают эксперты Sotheby’s. Вы уже знаете, чьи работы будут выбраны для участия в осеннем аукционе?

— Предварительный список экспертов включает работы Анатолия Криволапа, Олега Тистола, Николая Маценко, Марины Скугаревой, Арсена Савадова, Василия Цаголова, Павла Макова, Александра Животкова, Александра Клименко, Жанны Кадыровой, Назара Билыка, Александра Ройтбурда, Виктора Сидоренко, Винни Реунова, Павла Керестея, Игоря Гусева.