Зона евро: осознать безвыходность

Дискуссия вокруг проблем зоны единой европейской валюты вышла на новый уровень — немецкий канцлер Ангела Меркель поставила в вину своему предшественнику Герхарду Шредеру тот факт, что он допустил необоснованное принятие Греции в зону евро.

Пожалуй, это заявление стоит отнести к издержкам борьбы за электоральные симпатии — парламентские выборы в Германии пройдут 22 сентября, и Меркель бросает серьезный упрек своим конкурентам социал-демократам (их представлял Шредер). Но, с другой стороны, высказывание фрау Ангелы микширует реальные проблемы.

Извините за натурализм, но невозможно лечить одним лекарством и грипп, и диарею и дальнозоркость. Однако существующий механизм воздействия на экономики стран, входящих в зону евро, ограничен, по сути, лишь процентной ставкой ЕЦБ.

А состояние экономик стран, согласившихся с Маастрихтскими критериями, настолько разнится, что ряд из них нуждается в снижении процентной ставки, другие же, наоборот, желают ее повышения. Одновременно это обеспечить невозможно, следовательно некоторые члены еврозоны обречены ощущать негативный эффект от действующей единой процентной ставки.

Для отдельных стран спасительной была бы управляемая девальвация нацвалюты. Беда в том, что нацвалюты они теперь не имеют, поскольку заменили ее на евро. Понятно, что при невозможности внешней девальвации евро наиболее слабые страны вынуждены прибегнуть к девальвации внутренней. Она выражается в вынужденном сокращении заработных плат (Греция, Испания, Португалия). Еще один механизм для выхода из кризиса — так называемая финансовая консолидация.

Проще говоря, тотальная экономия государственных расходов (Греция, Италия, Ирландия, а также Латвия, ближайший кандидат на присоединение к зоне евро).

Плохо то, что такая политика дает результат прямо противоположный стремлению к выходу экономики из кризиса: уменьшение зарплат и урезание госрасходов, а также логично вытекающие из этого снижение инвестиционной активности, ухудшение потребительских настроений и увеличение склонности населения к сбережениям лишь подстегнули рецессию, в которой еврозона находилась 1,5 года. И факт выхода из нее по итогам второго квартала текущего года не стоит оценивать слишком оптимистично.

Вероятно, главная проблема еврозоны состояла в том, что этот глобальный финансово-экономический проект имел сугубо политическую подоплеку, а экономических основ для существования пространства единой евровалюты, особенно в столь «расширенном составе», не существовало. Действующая финансовая архитектура зоны евро изобилует непреодолимыми противоречиями.

Сложно объяснить, чем руководствовались идеологии ее создания, благословившие вступление в валютный союз стран со столь разным положением в экономике: Германия с дефицитом госбюджета и колоссальным профицитом торгового и платежного балансов, Ирландия и Испания с профицитом бюджета (да, да, на момент вступления в зону евро было именно так) и дефицитом баланса внешнеторговых операций, Греция, у которой как госбюджет, так и торговый с платежным балансы были катастрофически дефицитными (не говоря о том, что в современную эпоху Греция объявляла дефолт 5 раз, а из последних 180 лет в сложном финансовом положении она пребывала примерно 90 лет).

Плохо и то, что ЕЦБ в определенный момент был вынужден начать скупку гособлигаций стран-аутсайдеров. Впрочем, у Евроцентробанка не было другого выхода — не проводи он агрессивной скупки гособлигаций Италии, Испании, Португалии, их бонды подешевели бы до опасных уровней, что могло бы привести к проявлению в этих странах элементов греческого сценария. Но теперь ЕЦБ обречен на аналогичные действия в случае возникновения подобных проблем в будущем.

И здесь ребром встает вопрос об источнике средств — размер капитала ЕЦБ по состоянию на 1 июля составлял далеко не заоблачные € 10,825 млрд. Конечно, есть Фонд финансовой стабильности (€ 500 млрд), но его наполнение не является полностью реализованным.

Впрочем, системообразующий недостаток ЕЦБ состоит не в этом. Министерства финансов стран еврозоны обладают правом налогообложения в евро, который эмитирует независимый ЕЦБ. При этом общего минфина в еврозоне не существует. Следовательно, отсутствует возможность проведения согласованной фискальной политики.

Если ЕЦБ осуществляет единую монетарную политику всех страны еврозоны, то необходим и единый орган, проводящий фискальную политику. Проблема тем более актуальна, что фискальная политика является первичной по отношению к политике монетарной.

Но хуже всего то, что если появится политическая воля в отношении создания единого фискального органа еврозоны, то верховодящая в ЕС Германия навяжет всем крайне бережливую финансовую политику, что приведет к дальнейшему падению экономик Португалии, Ирландии, Италии, Греции, Испании и добровольно отдающей себя на заклание с 1 января 2014 года Латвии. Не пора ли признать, что амбициозный проект под названием «еврозона» был ошибочным?