25 лет независимости, или проигранная борьба с рабством потребителей

Формально экономическая история Украины началась 24 августа 1991 года. За 25 лет страна прошла тяжелый путь. От гиперинфляции и тотальной нищеты 90-х гг. до разрыва экономических отношений с Россией и острой необходимости финансировать собственную боеспособную армию и флот. Если бы лица, определявшие экономическую политику Украины на протяжении всего периода независимости, не допускали фатальных ошибок, то в 2016 году у нас был бы шанс выглядеть лучше, чем Польша, Венгрия или Румыния. Однако итоги 25 лет развития заставляют лишь развести руками и в недоумении сказать коронную фразу первого президента Украины «Маємо те, що маємо». Тем не менее, у страны остается огромный рыночный потенциал, осталось лишь подобрать людей, которые его смогут и захотят реализовать.

Об этом сообщает Капитал со ссылкой на NewsOne.

Наш ВВП — как он менялся

Экономические эксперты с научными степенями очень часто спорят на предмет того, какой из экономических показателей лучше иллюстрирует благосостояние населения и экономический потенциал страны. По моему мнению, тут одинаковых рецептов для различных стран быть не может. Нашему сырьевому рынку лучше всего подойдет ВВП на душу населения, выраженный в текущих ценах в долларах США. Этот показатель наиболее понятен рядовому потребителю, у которого доля потребления импорта занимает более 30%, и он не запутывает население разницей в уровне цен. Украинский потребитель очень хорошо понимает, что и сколько он мог купить на 100 долларов в 1996 году и в 2016 году.

1990 год мы завершили с показателем ВВП на душу населения в размере 1570 долларов США. Во всяком случае, об этом говорят данные Мирового банка. Если этот же показатель откорректировать на покупательную способность, то мы примерно находились где-то между Польшей и ГДР. Такая картина получилась, поскольку международные организации при расчетах используют официальные курсы валют. Однако в 1990 году было практически невозможно купить доллары по курсу Госбанка СССР, а на черном рынке курс отличался от официального иногда в разы. Поэтому сравнение с Польшей и ГДР будет более актуальным для 1989 года, когда не было такого ажиотажа с валютой.

Период с 1990 по 1999 гг. можно назвать темной полосой развития Украины. Своего пика кризис достиг в 1994 году — именно в этом году Украина поставила печальный рекорд, который, к моей радости, не побит до сих пор. В 1994 году ВВП Украины упал на 22,94% (рис. 1).

1999-2008 гг. были, наверное, самым длительным периодом экономического роста, за который «Ненька» успела накопить экономический жирок, а мечты о независимости без патроната восточного соседа стали очень даже реальными, настолько реальными, что даже несмотря на кризис 2009 года, России пришлось навязывать Украине дорогой газ, по сути ограничивая наше экономическое развитие.

2009 год стал провальным: ВВП упал на 14,8%, но катастрофы тогда удалось избежать. Это уже был второй глобальный экономический кризис, который зацепил Украину, поэтому власти научились ему сопротивляться. Да и запасы, накопленные за почти 10 лет непрерывного роста, позволили сократить негативный эффект от влияния мировой конъюнктуры.

Экономические результаты Украины в 2010-2013 гг. были более чем скромными. Удушающие газовые тиски на фоне неблагоприятной конъюнктуры рынка черных металлов привели к более чем скромному росту ВВП, потенциал которого выдохся уже к 2013 году. В итоге 2015 год мы закончили с номинальным ВВП на душу населения в размере 2110 долларов США — это даже хуже, чем в кризисном 2009 году (2550 долларов). Кроме того, еще следует учесть, что стоимость самого доллара в мире и в США в период с 2009-2013 гг. также менялась. В целом, по данному показателю мы еще не выпали в осадок 90-ых гг., но уже ниже уровня 2009 года.

Понятно, что ВВП все время расти не может, тем более у такой развивающейся страны, как Украина. Обидно не за провалы — за 25 лет они неминуемы, обидно за результат. Если, получив свою независимость, по уровню ВВП на душу населения в глобальных ренкингах мы находись между Польшей и ГДР, то теперь нам до Польши очень и очень далеко. По данным Мирового банка, в 1990 году ВВП Польши на душу населения по покупательной способности составлял 6000 долларов США, а у Украины в том же году — 6780 долларов США. Спустя 25 лет этот же показатель у Польши достиг 26100 долларов США, а у Украины — всего 7920 долларов США.

За 25 лет независимости мы не просто отстали от своих восточноевропейских соседей, но отстали безнадежно. Разрыв в 3-5 раз обычно покрывается на протяжении 15-25 лет. Это означает, что только для того чтобы догнать нашего ближайшего западного соседа, нам нужно еще 25 лет довольно интенсивного роста. Подобные выводы заставляют задуматься над действенными экономическими рецептами и обеспечением благоприятного климата для роста.

Финансовая нестабильность

В экономической теории есть точка зрения, что для хорошего и относительно постоянного экономического роста необходимо создать стабильную среду в финансах. Собственно говоря, это и есть рецепт МВФ, который в Украине дал позитивные результаты в 2009 году, но пока что не дает видимых результатов сейчас. Тем не менее за все 25 лет развития финансовый сегмент рынка стабильным никак не был. Периодические шторма и ураганы сменялись относительным периодом затишья. Я напомню, что в 1992 году официальный уровень инфляции составлял 1720%, а в 1993 году — 3330% годовых. Гиперинфляционный шторм смыл часть промышленного потенциала и привел к тому, что сравнивать периоды 1990-1995 гг. и 1996-2016 гг. очень тяжело. Но в этом есть и свой плюс: 1996-2016 гг. — это как раз те 20 лет, за который гривне удалось раскрыть свой потенциал, правда раскрыть его не совсем с хорошей стороны.

В 1996 году за 1 грн давали 0,52 доллара США, в конце 2015 года — только 4 цента. За 20 лет национальная валюта обесценилась на 92,3% (рис. 2).

Но проблема была отнюдь не в девальвации, для валют развивающихся стран — это обычное дело. Проблема в ступенчатой девальвации. За годы независимости сложилась ситуация, когда курс превратился в святую корову для политической элиты. Поскольку население сырьевого рынка потребляло много импорта, то чем стабильнее был курс — тем лучше себя чувствовал электорат. Поэтому НБУ под давлением политиков держал курс «пока мог».

В 1999-2007 курс был 5,05 грн за доллар или почти 20 центов за 1 грн, а в 2008-2013 — 8 грн за доллар или 0,13 цента за гривну. Как видим, динамика официального курса на протяжении 20 лет была не очень волатильной, однако имела четкий тренд на обесценивание. Девальвация с 13 до 4 центов за гривну на протяжении короткого периода времени тоже не придала системе стабильности и унесла добрых 3-4 десятка банков. Для экономики было бы куда лучше, если бы девальвация имела более плавный характер, не вызывая каждые 7-10 лет стресс у реального сектора, и не становясь катастрофой для банкиров.

Пенсионный пример обмана

У читателя может возникнуть логичный вопрос: «А что мешало нам за 25 лет превратиться в Польшу или Венгрию?». Ответ на этот вопрос не может быть простым, однако разные варианты ответов на него ведут к одному: отсутствие воли у политических властей страны не позволяет вести нас по пути настоящих рыночных реформ. Сегодня, как и 25 лет назад, экономика Украины представляет собой адский замес, основанный на административной советской идеологии и рабстве потребителей. Просто колоссальные ресурсы скрыты внутри нашей системы, которую мы все никак не можем превратить в настоящий рынок. Постараюсь объяснить на жизненном примере.

Представьте, что вы в 1996 году обеспокоились собственным пенсионным обеспечением в обход Пенсионного фонда Украины. На протяжении 1996-2015 гг. (то есть 20 лет) вы каждый месяц получали среднюю (согласно данным Госстата) з/п, и вместо того чтобы отдавать деньги государству, 33,3% вы размещали бы на депозитные счета в украинских госбанках. Поскольку из числа госбанков за 20 лет в Украине не было банкротств, а дефолт АПБ «Украина» вам покрыл бы Фонд гарантирования, то к январю 2016 года вы, по моим подсчетам, накопили бы на своих счетах больше 610 тыс. грн (рис. 3).

В 2016 году на такой объем депозита только одни процентные выплаты банков составили бы около 110 тыс. грн в год. Это довольно внушительная сумма для особы с 20-летним стажем работы, к тому же получающей весьма скромную среднюю зарплату. Выходит, что потенциальный пенсионер, доверившийся рынку 20 лет назад, даже получая среднюю официальную з/п, мог рассчитывать на пенсию в размере около 10 тыс. грн в месяц. В то же время, ПФУ с 1 мая 2016 года предлагает минимальную пенсию в Украине в размере 1130 грн, а максимальный размер пенсии, который предлагает ПФУ и который получает очень малый процент пенсионеров, ограничен суммой в 10740 грн.

Известно, что в 2015 году в Украине было 13,5 млн пенсионеров, 7 млн из которых получали минимальную пенсию, 4,5 млн получали около 2000 грн, а вот пенсию свыше 9000 грн получали только 300 тыс. человек. Выходит, что ПФУ берет отчисления от фонда оплаты труда на основании закона и превращает их в сумму, в 5-10 раз меньшую (по самым скромным оценкам) ,чем та, которую может получить будущий пенсионер, воспользовавшись услугами госбанков. Понятно, что этому способствует и неблагоприятная демография, однако потребитель лишается 50-90% эффекта от продукта.

Возникает законный вопрос: кому нужно такое государственное страхование, к которому принуждают население. Точно такой же вопрос можно задать и в сегменте здравоохранения, а также в коммунальной сфере. Государство в качестве газовщика, водопроводчика, врача, ЖЭКа и Пенсионного фонда работает неэффективно. Потребители платят за услуги (как в случае с пенсионным примером), которых не получают.

Таблетки от рабства

К сожалению, за все 25 лет украинская экономика так и не смогла реализовать свой внутренний потенциал, а степень свободы отечественного потребителя услуг практически приближена к рабству. На уровне законов вас заставляют покупать услуги у ПФУ, Минздрава и ЖЭКа. Там же, где нельзя навязать услуги законом, — появляется «монопольная рать» в форме «Нафтогаза», «Укрзализныци» и т.д., которые рассказывают о своих убытках и о том, как срочно нужно повышать тарифы.

Последние 2 года не привели к расцвету рыночных реформ: пенсионная реформа пробуксовывает, реформа системы здравоохранения даже не анонсировалась, реформы в коммунальной системе идут, но создаваемые ОСББ тут же обкладываются тарифами естественных и вечно убыточных монополий. Казалось бы, есть движение к рынку — повышение цены на газ, однако и тут мы сталкиваемся с картиной, когда денежные потоки просто перенаправляются «Нафтогазу» и нет никаких гарантий, что отобранные у населения ресурсы, которые могли бы оживлять внутренний спрос, выйдут на рынок, а не убегут на Кипр или в Панаму.

За 2 года моих наблюдений за «реформами» вначале правительство Яценюка, а теперь и Гройсмана стараются обеспечить централизацию ресурсов, что негативно сказывается на динамике доходов населения а точнее на тех суммах, которые у него остаются на руках после обязательных выплат. В то время как в Швейцарии и Финляндии обсуждают возможность выплат гражданам этих стран только по факту гражданства, чтобы оживить внутренний спрос, мы идем в противоположном направлении. Думаю, что за 25 лет независимости мы уже раз 7 или 8 пережили схожий по своему сценарию цикл смены политических элит.

Когда оппозиция становится властью — она активно обещает реформы, но когда приходит к власти и видит, какие возможности дает «постсоветская» экономика на фоне слабого рынка, то о реформах просто забывает. Задача изменить экономику страны постепенно уходит на задний план, а на передний выходит задача — удержаться у власти. Большинство «политических решений» принимается в экономике под действием желания удержаться, а не изменить страну, и жажда обогащения превышает возможные дивиденды, которые принесет углубление рыночных реформ. Поэтому победить «совок» в Украине оказалось сложнее, чем можно было того ожидать.

Размышляя над этой проблемой и сравнивая нас с Венгрией, Румынией и Польшей, я нашел этому рациональное объяснение. Присоединяясь к ЕС, эти страны становились частью очень большого рынка — рынка, в десятки и в сотни раз большего, чем они сами. Их политические элиты были заинтересованы в реформах и в углублении рыночных отношений в своей стране. Украина же со своим соглашением об ассоциации осталась на обочине ЕС. И поскольку к широкому рынку она допущена не была, то от «совкового движка» на внутреннем рынке никто отказываться не торопится. Ситуацию могут изменить как наши западные партнеры, так и гражданское общество. Пока же все, чего достигли реформаторы, — это обеспечение финансовой стабильности, шаткой и на подпорках от международных организаций. Но это уже неплохая стартовая площадка для расконсервации громадных внутренних резервов и перехода к настоящим реформам.

Точка зрения, что реформ можно избежать, — это иллюзия. Рабство в потреблении услуг в объемах, сопоставимых с доходами бюджета страны, приводит к диким диспропорциям в экономике: подпитывает теневой сектор и в итоге усугубляет социальную картину для населения. Украина не обладает достаточным объемом природных ресурсов, чтобы повторять модель Саудовской Аравии, Кувейта или других сырьевых стран. Озарения на наших рынках: зерновые, железорудное сырье, стальной прокат, сырье химической промышленности — очень краткосрочны и не способны обеспечить Украину в длительном периоде устойчивым базисом для экономического развития.

В итоге, политические элиты должны осознать, что или они резко повышают самостоятельность потребителя и дают возможность развиваться рынку в Украине, или им предстоит уйти — третьего варианта не дано. При этом, то, как будет происходить уход (под давлением гражданского общества или в результате очередной сырьевой экономической катастрофы), ни для населения, ни для элит значения не имеет. Для обеих сторон главное — результат.