Как может быть урегулирован конфликт в Донбассе

Хрупкое перемирие в Донбассе и разговоры о реанимации «нормандского формата» переговоров о вновь ставят вопрос о разрешении конфликта на востоке Украины. Сейчас в основном обсуждается тема реализации минских договоренностей от февраля 2015 года, так называемого Минск-2. Эти соглашения, однако, не имеют шансов быть выполненными в полном объеме. «Минск-2» в целом устраивает Москву, но абсолютно не выгоден Киеву. Его реализация означала бы автономизацию Донбасса и фактически конституционную регионализацию Украины, что сделало бы практически невозможной даже подачу заявки о членстве Украины в НАТО; легализацию пророссийского анклава в Донецке и Луганске и амнистию его руководителям; передачу забот о благосостоянии более чем миллионного населения региона от Москвы Киеву.

Конфликт малой интенсивности

Минские соглашения были подписаны президентом Петром Порошенко под сильным нажимом европейцев, особенно немцев, опасавшихся расширения вооруженного конфликта за пределы Донбасса и его превращения в большую войну на востоке Европы. Но одно дело — подписание соглашения и приостановка боевых действий, другое — выполнение соглашения и урегулирование конфликта. Нынешняя украинская власть просто не может пойти на перечисленные выше шаги без серьезного внутреннего кризиса, угрожающего устойчивости самой этой власти. Эффективно давить на Киев Берлин и Париж не в состоянии, а Вашингтон не будет этого делать. Сохранение конфликтности между Украиной и Россией, а также напряженности в российско-европейских отношениях помогает США сдерживать Россию и повышает востребованность американского лидерства в Старом Свете.

Итак, у Москвы и европейских столиц нет резонов отказываться от «Минска-2», но Киев будет откровенно саботировать его, ссылаясь на военную помощь Москвы ДНР и ЛНР и постоянные обстрелы на линии соприкосновения. Нужно учитывать, что нынешние «сильные люди» Донбасса также не горят желанием реинтегрироваться в Украину и вполне могут тоже периодически инициировать перестрелки. Москва при этом отстаивает такую последовательность выполнения минских соглашений, которая предполагает первоочередность политических шагов Киева как непременного условия передачи Украине контроля над донбасским участком границы и, соответственно, прекращения российской военной и военно-технической помощи ДНР и ЛНР. И в отличие от западных столиц у Москвы есть стимул и возможности оказать влияние на своих клиентов и заставить их подчиниться.

Этого, однако, недостаточно. Конфликт малой интенсивности в Донбассе, скорее всего, будет продолжаться. Вопреки расхожему стереотипу он служит целям не дестабилизации Украины, а, наоборот, поддержания ее в состоянии мобилизации перед лицом явной российской угрозы.

Упущенный шанс

Что впереди? В России многие ждут краха «майданной власти» и возвращения «поумневшей» Украины в лоно «русского мира». Этого не случится. «Точка невозврата» пройдена в 2014–2015 годах. Украина в среднесрочной перспективе трех-пяти лет останется нестабильным, но худо-бедно функционирующим государством более чем с 40-миллионным населением и властью, относящейся к России исключительно враждебно. «Исключительно» означает более враждебно, чем какое-либо другое иностранное правительство. Эта власть будет продолжать линию на разрыв всех связей с Россией.

По мере ослабления надежд на быстрое вхождение Украины в Европу организующей идеей внутренней политики Украины на обозримую перспективу станет противостояние России и противопоставление себя ей. Так в условиях перманентной войны со «злейшим врагом украинской независимости» формируется на жесткой антироссийской основе украинская политическая нация. Этот процесс не может быть быстрым, в нем масса сложностей и внутренних противоречий. Но он месяц за месяцем формирует новую реальность, которая, вероятно, переживет нынешнюю конфигурацию киевской власти. Предложение себя в качестве «барьера на пути российской экспансии в Европу» уже стало основным внешнеполитическим «товаром» Украины.

До сих пор российская политика на украинском направлении исходила из постулата о «братском народе» на Днепре, фактически о едином русско-украинском социуме. Этот постулат игнорирует стойкое нежелание украинских элит — не важно, западных, центральных или юго-восточных, украино- или русскоязычных — интегрироваться с Россией. Это нежелание было основано на опасениях — абсолютно, кстати говоря, обоснованных, — что любая интеграция с Россией, даже чисто экономическая, ведет к свертыванию украинского политического проекта. На такой вариант не был готов даже самый «пророссийский» президент Украины Леонид Кучма, который для своей известной и очень интересной книги выбрал характерное название «Украина — не Россия».

В принципе, Россия могла бы попытаться способствовать формированию на востоке и юге Украины «малороссийской» контрэлиты, которая либо предотвратила бы майдан, либо нейтрализовала его. Вместо этого в течение двух десятилетий после распада СССР украинская «политика» Москвы была сужена до размеров пресловутой «трубы» и снижена до уровня закадычных и небескорыстных контактов с украинской «старшиной». Поэтому так быстро «схлопнулся» проект «Новороссия»: Москве просто не на кого было опереться среди политической, экономической и культурной элиты даже тех регионов Украины, которые традиционно тяготели к «русскому миру».

Сейчас этот шанс Москвой упущен. Интеграция Украины в евразийский проект перестала быть актуальной. Даже до элементарной нормализации отношений с Украиной, символом чего должно, по-видимому, стать признание Киевом статуса Крыма как части России, очень долгий путь. Состояние перманентной враждебности с Украиной, однако, может подвигнуть Москву к более внимательному и вдумчивому отношению к соседу. Потребуется серьезное изучение этой крупной страны — уже не как близкого партнера, а как проблемного сопредельного государства, а это в свою очередь заставит отказаться от прежних иллюзий и удобных, но дезориентирующих стереотипов.

Ожидания Москвы

Российские интересы в отношении Украины очевидны. Это фактически конституционные гарантии невступления Украины в НАТО, а также неразмещения на ее территории иностранных войск и юридическое признание Крыма за Россией. Это восстановление экономических связей на взаимовыгодной основе и отказ Киева от финансовых претензий к Москве. Это восстановление присутствия на информационном поле Украины и возможность использования здесь российской «мягкой силы». Признание Киевом этого комплекса российских интересов в обозримом будущем немыслимо. Тем не менее в долгосрочной перспективе у Москвы есть возможности постепенно выстраивать более приемлемые отношения с Украиной, теперь уже в рамках «большой Евразии» — от Тихого океана до Атлантики.

Власть на Украине будет часто переходить из рук в руки, порождая самые разные комбинации политических сил. Прозападная ориентация Киева, скорее всего, сохранится. На каком-то этапе, однако, у руля могут оказаться более прагматично настроенные деятели, склонные к поиску какого-то modus vivendi с Россией. Это может создать условия для выстраивания диалога — первоначально между экспертами, а затем с подключением лиц, имеющих «выход» на официальный уровень, и наконец между представителями двух правительств. Такой диалог не будет ни легким, ни на протяжении длительного времени плодотворным. Тем не менее он необходим для достижения в будущем договоренностей, удовлетворяющих российским интересам и не ущемляющих достоинство Украины.