«Газпром» против «Нафтогаза»: Битва за миллиарды

Скромности «Нафтогазу Украины» не занимать. В руководстве государственной компании уже нацелились на такие лакомые активы российского газового монополиста в Европе как как газопровод «Северный поток». А на странице компании в Facebook в шутку уже предлагают отобрать у россиян футбольный клуб «Зенит», а заодно и немецкий «Шальке», титульным спонсором которого является «Газпром».

Контракт Путина-Тимошенко: два дела в Стокгольме

Такой аппетит на «газпромовское» имущество спровоцирован приближением вердикта Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма, который ожидается 30 апреля. «Наши требования достигают в целом 50 млрд долларов», — отметил в интервью изданию «Новое время» коммерческий директор «Нафтогаза» Юрий Витренко.

Всего в Стокгольме с 2014 года рассматриваются два дела. Оба они касаются контракта на поставку газа, подписанного в январе 2009 года после переговоров экс-премьера Юлии Тимошенко и ее российского коллеги Владимира Путина. Именно этот контракт впоследствии стал поводом для Виктора Януковича посадить политическую соперницу в тюрьму.

Упомянутые Витренко 50 млрд — общий объем требований «Нафтогаза» по обоим делам, которые рассматриваются. Это не только требования, касающиеся доплаты за прошлые годы, но и доплата по обязательствам, еще возникнут в будущем — до конца 2019 года, срока действия контракта.

Между тем «Газпром» также не сидит сложа руки, и выдвинул встречные требования на общую сумму до 80 миллиардов долларов. Это в 30 раз больше, чем оборонный бюджет Украины.

Решение, которое ожидается на днях, касается цены и условий поставки топлива. По второму делу, объявление вердикта по которому ожидается 30 июня, говорится о транзите: «Нафтогаз» требует от «Газпрома» доплатить за транспортировку газа и выплатить компенсацию за неиспользование согласованных в контракте минимальных объемов транзита. Общие требования во второму делу — по разным оценкам — от 11 до 16 млрд долларов.

Вопрос первый: самый дорогой газ в Европе

Сначала в Стокгольме будет вынесен вердикт по делу о поставках газа в 2010 — 2014 годах. «Нафтогаз» требует в этом деле 18 млрд долларов, включая проценты. Речь идет о разнице в цене между той, которую украинская компания платила и ценой на европейском рынке. Отсчет претензий ведется с момента, когда «Нафтогаз» впервые обратился к «Газпрому» с требованием о пересмотре цены, которая на тот момент была самой высокой в Европе и впоследствии иногда почти вдвое превышала среднеевропейскую.

Обращение одной из сторон о пересмотре цены предусмотрено контрактом. Однако как на это должна реагировать другая сторона, в контракте не прописано. «Газпром» всегда отвергал требования о пересмотре цены. С 2016 года «Нафтогаз» не закупает топливо у российского газового монополиста, покупая его реверсными поставками у европейских компаний.

Ранее европейским компаниям уже удавалось побеждать в арбитражных спорах относительно завышенных цен «Газпрома». В частности, в 2013 году немецкая компания RWE добилась в арбитражном суде Вены существенного снижения цены по действующему контракту с «Газпромом» и компенсации на сотни миллионов долларов. Своим решением арбитры не только признали цену завышенной, но и изменили в контракте принцип формирования цены. Формулу привязки цены на газ к цене на нефть решением арбитража заменили на более современный подход: гибкое ориентирования на индикативные цены на международных спотовых рынках газа. В последние годы цены на этих рынках колеблются в районе 200 евро за тысячу кубометров. Тем временем базовая цена в формуле ценообразования контракта «Нафтогаза» и «Газпрома» составляет 450 долларов и колеблется в зависимости от цены на нефть.

Шанс снизить цену?

Практика ориентирования цен в контракте на спотовые рынки, где Украина, кстати, уже более года закупает весь объем импортного газа, стала в Европе общепринятой. Учитывая реалии и поражения в арбитражах «Газпром» стал более сговорчивым. К примеру, в споре с немецким энергоконцерном EON россияне даже не стали доводить арбитражное дело до вердикта, согласившись на мировую. Однако в случае с «Нафтогазом» этого не произошло. И нет никакой уверенности, что иск будет успешным.

Борис Казоловский, адвокат арбитражных дел компании Freshfields Bruckhaus Deringer, представлявшый RWE в успешном споре с «Газпромом», не уверен, что арбитраж в Стокгольме вынесет теперь такое же решение, как это было 2013 в Вене по делу RWE. Судьбу миллиардов в таких случаях может решить каждое слово.

«В правовой системе каждой страны определенные слова имеют свое значение. Это, в конце концов, может сыграть решающую роль», — отметил Казоловский. Даже если контракт был слово в слово идентичен, решение арбитров могут быть разными. Ведь дело RWE рассматривалось по австрийскому законодательству, а дело «Нафтогаза» — по шведскому.

Платить за ненужный газ?

Второй вопрос, решение арбитража по которому ожидается 30 апреля, — как быть с прописанной в контракте требованием «бери или плати». «Газпром» требует взыскать с «Нафтогаза» более 30 млрд долларов за газ, который украинская компания даже не покупала. Если арбитраж подтвердит легитимность требований россиян, это будет означать для украинской стороны до окончания контракта 2019 дополнительные обязательства на сумму до 80 млрд долларов.

Подписав в 2009 году с подачи Тимошенко и Путина газовый контракт, «Нафтогаз» обязался закупать в год 52 миллиарда кубометров газа. Уменьшить этот показатель можно по соглашению сторон не более чем на 20 процентов, то есть до 41,6 миллиарда. При этом Украина в прошлом году обошлась в четыре раза меньшими объемами импортного газа. Потребности Украины в газе постоянно сокращаются, в том числе из-за разрушения части промышленности на Донбассе. «Бери или плати» в контракте от 2009 года — настоящая ловушка. Даже если бы Украина до сих пор закупала газ в оговоренных объемах, ей бы не было куда его девать: по контракту запрещен реэкспорт в третьи страны. Отменить это ограничение — также одно из требований «Нафтогаза».

Знали, что подписывали

В то же время, констатирует Борис Казоловский, задача арбитров в Стокгольме — не решать, является ли то или иное требование справедливым. А то, кто прав с точки зрения исполнения контракта. «Если ты подписываешься под контрактом с таким требованием, то в принципе это означает соответствующее обязательство», — говорит немецкий юрист. По его словам, требование «бери или плати» само по себе не является чем-то необычным в торговле энергоносителями. В частности, оно дает продавцам возможность планировать инвестиции в разведку и добычу в зависимости от наличия устойчивого спроса.

Впрочем, украинский арбитражный адвокат Константин Пильков из юридической фирмы Cai & Lenard отмечает, что условия контракта арбитры не могут рассматривать без учета реалий.

«Прежде всего, действительно, контракт сторон является основополагающим. Если стороны определили в контракте, что небо зеленое, то мнение арбитра здесь не имеет значения», — сказал Пильков. Тем не менее, арбитры кроме контракта должны руководствоваться и международными обычаями — в том числе, принципами разумности, справедливости и добросовестности, отмечает юрист. «Арбитры, конечно, могут учесть, в каких условиях заключался контракт, насколько справедливы его условия, разумно или нет то или иное требование, насколько добросовестным является выполнение», — отмечает Константин Пильков.

Компромисса может не быть

Эксперты не берутся прогнозировать, какая сторона имеет более высокие шансы победить. Арбитраж, напоминают юристы, не имеет целью поиск компромисса. Поэтому решение может быть болезненным как для одной, так и для другой стороны. Коммерческий директор «Нафтогаза» Юрий Витренко оценивает шансы на победу в Стокгольме как высокие и не скрывает интереса к иностранным активам «Газпрома». Российская компания спор с «Нафтогазом» не комментирует. Зато россияне молча откладывают деньги на случай проигрыша. В прошлом году они увеличили соответствующие резервы почти на полмиллиарда долларов до 1,4 миллиарда, как свидетельствует финансовая отчетность компании.

В Киеве никто ничего не откладывает. «Мы просто будем банкротами и наше имущество распродадут... У нас можно взять только какие-то старые здания, станки или автомобили», — говорит Витренко.