Рутгер Брегман: Нищета — не бесхарактерность, а отсутствие денег

Писатель и исследователь Рутгер Брегман делится провокационной концепцией безусловного базового дохода.

Я бы хотел начать с простого вопроса: почему бедные принимают столько плохих решений? Знаю, это звучит грубо, но давайте взглянем на некоторые данные. Бедняки больше занимают, меньше копят, больше курят и пьют, меньше занимаются спортом, и их питание не очень-то здоровое. Почему?

Привычное объяснение было однажды высказано британским премьер-министром Маргарет Тэтчер. Она назвала нищету «дефектом личности». Бесхарактерностью, по сути.

Уверен, немногие из вас настолько прямолинейны. Но мысль о том, что проблема кроется в самих бедняках, принадлежит не одной лишь миссис Тэтчер. Некоторые из вас, возможно, считают, что бедняки должны нести ответственность за свои ошибки. А другие могут поспорить, сказав, что мы должны помочь им принимать более удачные решения. Но основное предположение всё же одно: проблема в них самих. «Вот бы мы могли просто изменить их, научить их, как правильно жить, и вот бы они это услышали». Говоря по правде, именно так я думал долгое время. И лишь несколько лет назад я понял: всё, что, как мне казалось, я знал о нищете, — неверно.

Всё началось, когда я случайно наткнулся на работу американских психологов. Ради увлекательного исследования, которое проводилось в Индии с фермерами, выращивающими сахарный тростник, они проделали путь длиной почти 13 000 километров. Эти фермеры, нужно заметить, как только заканчивается уборка урожая, собирают за раз около 60% своей годовой прибыли. Это означает, что одну часть года они сравнительно бедны, а вторую — богаты. Исследователи попросили их пройти IQ тест до и после сбора урожая. То, что они после этого обнаружили, поразило меня до глубины души. Перед сбором урожая фермеры показали намного худшие результаты. Как выяснилось, последствия жизни в нищете включают в себя уменьшение коэффициента умственного развития на 14 баллов. Это сопоставимо с потерей ночного сна или последствиями алкоголизма.

Несколько месяцев спустя я услышал, что Эльдар Шафир, профессор Принстонского Университета и один из авторов этого исследования, собирается приехать в Голландию, где я живу. Мы встретились в Амстердаме, чтобы обсудить его новую революционную теорию нищеты. Я могу подвести её итог в двух словах: менталитет дефицита. Оказывается, люди ведут себя иначе, когда воспринимают нечто как дефицитное. И неважно, что это — время, деньги или пища.

Вам всем знакомо чувство, когда нужно сделать слишком много дел или когда вы откладываете перерыв на обед, и уровень сахара в крови падает. Это сужает фокус внимания до того, чего у вас нет в этот момент: сэндвича, который вы сейчас должны есть, встречи, которая начнётся через пять минут, или счетов, которые нужно оплатить завтра. Долгосрочная перспектива вылетает в трубу. Можно сравнить это с новым компьютером, на котором одновременно запущены десять «тяжёлых» программ. Он работает всё медленнее, возникают ошибки... Наконец, он зависает. Не потому, что компьютер плохой, а из-за того, что он должен делать сразу слишком многое. У бедняков такая же проблема. Они принимают плохие решения не из-за своей глупости, а потому что они живут в обстановке, где каждый принимал бы неверные решения.

Вдруг я понял, почему так много программ борьбы с бедностью не дают результатов. Инвестиции в сферу образования, например, часто совершенно бесполезны. Бедность — не отсутствие знаний. Недавно аналитики изучили 201 исследование эффективности курсов по финансовой грамотности и пришли к выводу, что обучение практически не принесло результатов. Поймите меня правильно: это не говорит о том, что бедняки ничему не могут научиться, они могут стать даже умнее. Но этого недостаточно. Как профессор Шафир сказал мне: «Это как научить человека плаванию, а затем бросить его в бушующее море».

До сих пор помню, как сидел там в замешательстве, а затем меня посетило озарение, что мы могли разобраться в этом десятки лет назад. Психологам не нужны были результаты сканирования мозга; они должны были только узнать коэффициент интеллекта фермеров, а сами тесты были разработаны более ста лет назад. Я вспомнил, что уже читал о психологии бедности. Джордж Оруэлл, один из величайших писателей всех времён, узнал о нищете на собственном опыте в 1920-х. Он написал тогда, что «суть бедности» состоит в том, что она «уничтожает будущее». И он удивлялся, цитирую: «Как люди считают естественным право давать отповедь и читать вам мораль, как только ваш доход падает ниже определённого уровня».

Эти слова точно так же актуальны и сегодня. Главный вопрос, конечно же, — что можно сделать? У современных экономистов припрятано несколько решений. Мы можем помочь беднякам с бумажной работой или отправлять им сообщения с напоминаниями об оплате счетов. Такой подход невероятно популярен у современных политиков по большей части из-за того, что это почти ничего не стоит. Подобные решения, как мне кажется, — символ нашей эпохи, где мы так часто лечим симптомы, игнорируя основную причину.

Поэтому мне интересно: почему бы нам просто не изменить обстановку, в которой живут бедные? Или, возвращаясь к аналогии с компьютером, зачем возиться с программами, если можно легко решить проблему, добавив памяти? На это профессор Шафир ответил мне пустым взглядом, а спустя несколько секунд сказал: «О, я понял! Вы хотите сказать, нужно дать бедным больше денег, чтобы искоренить нищету. Конечно, это было бы замечательно, но, боюсь, такого левого направления, который есть здесь, в Амстердаме, нет в Америке».

Действительно ли это старомодная левая идея? Помню, как однажды читал о старом плане — идеях, которые были предложены лучшими мыслителями в истории. Философ Томас Мор впервые упомянул об этом в своей «Утопии» более 500 лет назад. Его сторонники распространили это на весь спектр идей: от левых до правых, начиная от борца за гражданские права Мартина Лютера Кинга и заканчивая экономистом Милтоном Фридманом. Это невероятно простая концепция: безусловный базовый доход.

Что это? Сейчас вы запросто поймёте. Это ежемесячные выплаты, которых хватает на основные нужды: еду, жильё и образование. Они выдаются без всяких условий, поэтому никто не будет вам указывать, что нужно сделать, чтобы их получить, и как ими распорядиться. Базовый доход — не привилегия, а право. Здесь нет никакой заклеймённости. Как только я узнал об истинной природе бедности, спрашивал себя снова и снова: возможно ли, что это — та самая идея, которую мы все ждали? Может ли всё действительно быть так просто? В последующие три года я прочёл всё, что смог найти по теме базового дохода. Я изучил десятки экспериментов, которые проводились по всему миру, и прошло не так много времени, как я наткнулся на историю городка, в котором это смогли сделать... по-настоящему искоренить нищету. Но потом... почти все забыли об этом.

Всё началось в канадском городке Дофине. В 1974 каждый получал безусловный базовый доход, и таким образом никто не заходил за черту бедности. В начале эксперимента толпа исследователей заполонила город. Четыре года всё шло хорошо. Затем правительство сменилось, и новые канадские министры не увидели смысла в дорогостоящем эксперименте. Когда стало ясно, что средств для анализа результатов не осталось, исследователи убрали все бумаги, и вышло примерно 2 000 коробок. Прошло 25 лет, и канадский профессор Эвелин Фордже обнаружила их записи. Три года она изучала данные при помощи всех методов статистического анализа, и какой бы она не использовала, каждый раз результат был одним и тем же: эксперимент был потрясающе успешным.

Фордже обнаружила, что жители Дофина не только стали богаче, но также умнее и здоровее. Дети стали значительно лучше учиться. Частота госпитализации снизилась на 8,5 %. Случаи домашнего насилия стали происходить реже. Уменьшились и жалобы на психическое здоровье. Люди не увольнялись с работы. Единственные, кто работал немного меньше — молодые матери и дети, которые задерживались в школе. Похожие результаты были получены в других бесчисленных экспериментах по всему миру: от США до Индии.

Итак... вот что я узнал. Когда дело касается бедности, мы, богатые, должны перестать притворяться, что знаем, как лучше действовать. Нужно перестать отправлять обувь и игрушки нищим, тем, кого мы никогда не видели. Необходимо избавиться от широко распространившейся патерналистской бюрократии, передав их зарплаты тем беднякам, которым они должны помогать.

Потому что самое замечательное в деньгах то, что люди могут потратить их на нужные для себя вещи, а не на то, что им требуется по мнению самоназначенных экспертов. Только представьте, сколько блестящих учёных, предпринимателей и писателей, таких как Джордж Оруэлл, сейчас прозябают в нищете. Представьте, сколько энергии и талантов проявятся, если бедность исчезнет раз и навсегда. Уверен, базовый доход сыграет роль венчурного капитала. И мы не можем позволить себе отказаться от этого, потому что нищета обходится очень дорого. Посмотрите, например, на стоимость детской бедности в США. Она оценивается в 500 миллиардов долларов, которые уходят ежегодно из-за повышенных расходов на здравоохранение, высокого уровня отсева из школ и большого числа преступлений. Это невероятная растрата человеческого потенциала. Давайте поговорим об очевидном. Как вообще можно перейти к модели безусловного базового дохода? На самом деле, это обойдётся дешевле, чем вы думаете. В Дофине финансирование шло за счёт отрицательного подоходного налога. Это значит, что ваш доход увеличивается, когда вы заходите за черту бедности. В таком случае, опираясь на лучшие имеющиеся оценки наших экономистов, при чистых издержках обращения в размере 175 миллиардов — четверти военного бюджета США, или одного процента ВВП — можно вытащить из нищеты всех обедневших американцев. Фактически, можно искоренить нищету. Это должно стать нашей целью.

Время мелких задумок и небольших изменений прошло. Я совершенно уверен, что настал час принципиально новых идей, и базовый доход намного лучше ещё одной стратегии, придуманной политиками. А ещё это полное переосмысление того, что такое работа на самом деле. В данном случае это поможет не только бедным, но и всем нам.

Сегодня миллионы людей ощущают, что их работа не так уж полезна или значительна. Недавний опрос 230 000 работающих людей в 142 странах показал, что только 13 % опрошенных действительно любят свою работу. А после другого соцопроса стало понятно, что 37 % трудящихся Британии занимают должность, которой, по их мнению, и быть-то не должно. Прямо как в «Бойцовском клубе», где Брэд Питт сказал: «Мы ходим на работу, которую ненавидим, чтобы купить то, что нам не нужно».

Поймите меня правильно, я говорю не об учителях, мусорщиках и тех, кто ухаживает за людьми. Если они перестанут работать, возникнут проблемы. Я говорю о высокооплачиваемых профессионалах с прекрасными резюме, которые работают... стратегическими транзакторами на встречах, где они продумывают величину добавочной стоимости из-за неорганизованного сотрудничества в сетевом обществе.

Или делая что-то вроде того. Снова представьте, сколько талантов пропадают, так как мы говорим детям, что они должны «зарабатывать на жизнь». Или вспомните, как несколько лет назад гений математики, работающий в Фейсбуке, сетовал: «Лучшие умы моего поколения думают о том, как заставить людей кликать на рекламные объявления».

Я историк. Если история чему-то нас и учит, так это тому, что всё может быть по-другому. Нет ничего, что нельзя было бы изменить в том, как сегодня построены общество и экономика. Идеи могут менять мир, и они это делают. Думаю, особенно в последние несколько лет стало совершенно очевидно, что мы не можем держаться за статус-кво — нам нужны новые концепции.

Знаю, многие из вас могут пессимистически относиться к будущему из-за роста неравенства, ксенофобии и изменения климата. Но недостаточно знать, чтó нам не нравится, нужно ещё и понимать, чего мы хотим. Мартин Лютер Кинг не говорил: «У меня есть кошмар». У него была мечта.

Так что... вот о чём я мечтаю: я верю в будущее, где ценность работы определяется не размером зарплаты, а количеством счастья, которое вы несёте в мир, смыслом, который вы несёте. Я верю в будущее, где цель образования — подготовить вас не к очередной бесполезной работе, а к тому, чтобы вы хорошо прожили жизнь. Я верю в будущее, где жизнь без нищеты — не привилегия, а право, которого мы все заслуживаем. И вот мы здесь. Вот мы здесь. У нас есть проведённые исследования, есть доказательства и инструменты.

Прошло более пятисот лет с момента, как Томас Мор написал о базовом доходе, и сто лет после того, как Джордж Оруэлл раскрыл истинную природу бедности, нам всем нужно изменить своё мировоззрение, потому что нищета — не бесхарактерность. Нищета — это отсутствие денег.