Урок зарубежной литературы

Француженка Анаис Бигуин больше всего на свете любит читать. А затем воплощать полученные впечатления в парфюмах собственного бренда 
Jardins D’Écrivains. Мы узнали, почему последним героем ее ольфакторной фантазии стал писатель Уильям С. Берроуз.

— Анаис, зачем вам понадобилась своя парфюмерная марка?

— Это все из‑за волшебной атмосферы музея Виктора Гюго в Виллекье, в моей родной Нормандии. После его посещения я задумалась, как сохранить без потерь испытанные там эмоции. И первое, что пришло в голову, — образ ароматизированной свечи. Тогда я отправилась в Грас — город, где происходили события романа Патрика Зюскинда «Парфюмер», и принялась за работу над ольфакторной интерпретацией творчества любимых писателей: Виктора Гюго, Стефана Цвейга и Оноре де Бальзака.

— То есть вы смело взялись за дело, не имея опыта работы в парфюмерии?

— Да. Но я работала в лаборатории вместе с экспертами и принимала участие на всех этапах создания каждого аромата. Я лично выбирала и утверждала все ингредиенты. И если что‑то не отвечало моим требованиям, не прекращала поиски до тех пор, пока не находила ноту, которая меня удовлетворяла. Завершив работу над коллекцией свеч, перешла к разработке банной линии, которую посвятила американской писательнице Эдит Уортон — первой женщины, удостоившейся Пулитцеровской премии.

— От ароматизированных свеч вы перешли потом, собственно, к парфюмам…

— Создание ароматов — процесс сложный, нужно чувствовать баланс между верхними, средними и базовыми нотами, и я не хотела обращаться за помощью к знаменитым «носам». До сих пор в лабораториях общаюсь с техниками лично. Уверена, лучше меня все равно никто не смог бы создать парфюм, посвященный Жорж Санд, творчество и жизнь которой я изучаю уже на протяжении тридцати лет. Романы Санд писала по ночам и много пила кофе, окружая себя дома запахом пачули. Аромат George (дебютный парфюм Анаис Бигуин. — Ред.) вышел шипровым, чувственным, с нотами табака, кофе, пачули и мирты. Затем появились духи La Dame Aux Camélias, посвященные роману Александра Дюма «Дама с камелиями». Меня увлекла история парижской куртизанки Мари Дюплесси, бывшей прообразом Маргариты Готье. Создавая аромат, я думала о короткой, но безумно страстной жизни, которую прожила Мари (она умерла в возрасте 23 лет). Парфюм Gigi тоже вдохновлен историей молодой девушки, на этот раз героиней романа писательницы Сидони-Габриэль Колетт. Его ключевым ингредиентом стала горячо любимая Колетт гвоздика сорта «бэль эпок». А аромат Wilde, как нетрудно догадаться, связан с английским писателем Оскаром Уайльдом. В нем слышен ветивер, сразу отсылающий к Викторианской эпохе, звучит нота фиги — дань страсти писателя к истории и культуре греческой античности, а также гвоздика, напоминающая о любимом цветке Уайльда, часто красовавшимся в его петлице.

— Кто вам привил страсть к книгам?

— В нашей семье всегда много читали, страсть к литературе передавалась по наследству. Для меня важно не просто восхищаться талантливым повествованием, а полюбить некоего персонажа книги. Я провожу исследования, ищу малоизвестные факты о жизни и быте авторов, при этом в конце концов начинаю чувствовать себя настоящим детективом (смеется). Вдохновение черпаю и в воскресных прогулках на парижский рынок Merché des Enfants Rouges в районе Марэ, во время которых балую себя чем‑то вкусненьким, после чего усаживаюсь почитать книгу.
— Работа над каким ароматом оказалась самой сложной?
— Скорее всего, над парфюмом Orlando, названным в честь одноименного романа Вирджинии Вулф, о личности которой мне было известно меньше всего. Когда‑то в молодости я уже читала этот роман, но историей лорда Орландо вдохновилась лишь два года назад, после того как перечитала книгу.

— Ваш последний аромат называется Junky, а это совсем другая эпоха. Почему?

— Я решила оставить на время XIX век и отправиться к битникам в 1950‑е. Джек Керуак, Аллен Гинзберг, Уильям Берроуз — все они были яркими личностями. Персона Берроуза заинтриговала меня настолько, что я решила — рано или поздно аромату, названному в честь его романа «Джанки», быть! В книге описан наркозависимый мужчина, а парфюмерия, в моем понимании, тоже своего рода наркотик, ведь ароматы обладают властью над нами — мы наносим их на себя и переключаемся из одного состояния в другое.

— У вас уже есть идеи, каким будет ваш следующий аромат?

— Это будет тропический запах. Он посвящен одной английской женщине, родившейся на Карибских островах. И совсем скоро появится новая 21‑сантиметровая свеча La Vanité с запахом туберозы, декорированная символами жизни и смерти.

— Придерживаетесь ли вы каких‑то правил при создании композиции?

— Нет. В аромат La Dame Aux Camélias я, например, добавила немного кардамона, хотя техники дружно меня убеждали, что этот ингредиент подходит только для приготовления марокканских супов. Я уважаю правила, но мне кажется, что при слепом их соблюдении убивается вся креативность.

— Не боялись ли вы, что отсутствие опыта и такой подход вызовут критику со стороны арбитров парфюмерии?

— За время работы над свечами и банной линией я развила в себе ольфакторную чувствительность. Это дало мне уверенность в дальнейшей работе. И когда проходила презентация моего первенца George в мультибрендовом бутике Jovoy, где присутствовали представители прессы, у меня уже не было никакого мандража. Кстати, запах признали уникальным.