Почему отношения Северной и Южной Кореи внезапно потеплели

На Корейском полуострове, который в последние месяцы был чуть ли не главным источником международной напряженности, вдруг стали происходить события, поражающие своим миролюбием. Северная Корея заявила, что будет участвовать в Олимпийских играх в Пхёнчхане, на территории Южной Кореи. Более того, Южная и Северная Корея выставляют на Игры единую команду, которая будет выступать под нейтральным флагом с изображением Корейского полуострова. Вместо государственного гимна они планируют использовать народную песню «Ариран».

Сообщение об этом стало неожиданностью, ведь еще в декабре большинство наблюдателей не сомневались, что Северная Корея не будет участвовать в Олимпийских играх в Пхёнчхане.

Впрочем, Олимпийскими играми все не ограничивается: появились признаки потепления межкорейских отношений и на других направлениях. Идет подготовка к политическим переговорам на «высоком уровне», всерьез обсуждаются контакты по линии Красного Креста и возможная встреча членов разделенных семей. Показательно, что многие из обсуждающихся сейчас контактов всего лишь несколько месяцев назад предлагались Сеулом, но были с негодованием отвергнуты северокорейской стороной.

Поворот в Пхеньяне

На протяжении последнего года Северная Корея активно продвигала ракетно-ядерную программу, проводила запуски межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и ядерные испытания, причем добилась в этом больших успехов: именно в 2017 году КНДР впервые испытала как полноценный водородный заряд, так и баллистические ракеты, способные поразить территорию США. Особенно показательным был запуск «Хвасон-15», новой северокорейской МБР, которая в состоянии нанести удар по любой точке Соединенных Штатов.

Тем не менее, несмотря на эти акции и сопровождавшую их воинственную риторику, большинство наблюдателей предполагали, что мы имеем дело с обыкновенной для КНДР тактикой. Эта тактика предусматривает, что за периодом нагнетания напряженности следует период переговоров.

Неожиданностью, однако, стало то, что поворот к переговорам произошел раньше, чем предполагалось. Один удачный запуск не является достаточным основанием для того, чтобы ставить МБР на вооружение. Поэтому наблюдатели предполагали, что Северная Корея сначала проведет серию запусков «Хвасон-15» и лишь после этого сменит риторику и пойдет на переговоры, на которых будет говорить с позиции силы и, соответственно, сможет рассчитывать на серьезные уступки. Однако сейчас мы видим, что дипломатический разворот произошел раньше, чем ожидалось.

Президент Трамп и его окружение сочли такое развитие событий своим достижением, о чем американский президент, по обыкновению, и заявил в твиттере. Нельзя исключать, что на этот раз президент Трамп прав и Соединенные Штаты действительно внесли свой вклад в неожиданное изменение северокорейского политического курса.

Ведь в прошлом году жесткой была не только риторика Пхеньяна: совершенно беспрецедентные по жесткости заявления регулярно делались и в Вашингтоне. Из окружения Трампа постоянно просачивались слухи, что в Белом доме всерьез думают о нанесении ударов по стартовым позициям ракет или по иным объектам северокорейского военно-промышленного комплекса. Трудно сказать, сколько в этих слухах было реальности, а сколько блефа. Мнения на этот счет были разные, и даже хорошо информированные специалисты по КНДР терялись в догадках. Тем более терялись в догадках и в Пхеньяне.

В любом случае в последний год казалось, что вероятность вооруженного удара со стороны Соединенных Штатов резко возросла. Понятно, что такую угрозу в Пхеньяне игнорировать не могли. Хотя в случае прямого конфликта у КНДР есть возможность нанести противнику тяжелый ущерб, шансов на победу в военном противостоянии с США у Северной Кореи нет.

Именно в этой обстановке в Северной Корее, кажется, решили снизить накал ситуации, опасаясь, что продолжение запусков МБР и ядерных испытаний в конце концов переполнит чашу терпения Трампа и его окружения и подтолкнет его к решению о применении против Северной Кореи силовых мер.

Поворот в Сеуле

Беспокойство (и даже страх) Пхеньяна по поводу возможного конфликта вполне разделяли и в Сеуле. После выборов, которые прошли в мае 2017 года, к власти в Южной Корее пришли левые националисты, которые традиционно относились к Северной Корее существенно мягче, чем их предшественники из консервативного лагеря, правившие страной в 2008–2017 годах. В своей предвыборной платформе Мун Чжэ Ин обещал, что преодолеет кризис в межкорейских отношениях, возникший из-за его предшественников-консерваторов, и наладит отношения с Пхеньяном.

Однако после избрания Мун Чжэ Ина президентом стало ясно, что его планам на северокорейском направлении не дано осуществиться. Главную роль тут сыграла жесткая позиция новой американской администрации, которая самым недвусмысленным образом выступает против любой экономической помощи Северной Корее и против экономического сотрудничества между двумя корейскими государствами. Вызвано это тем, что на практике такое «сотрудничество» является замаскированной формой помощи Северу со стороны Юга, невозможно без дотаций из южнокорейского бюджета и фактически подрывает режим санкций, направленных против КНДР.

Мун Чжэ Ину удалось получить от Трампа согласие на то, что Сеул будет развивать спортивные, гуманитарные и прочие формы неэкономического взаимодействия с Пхеньяном. Однако этот дипломатический успех на практике значил мало, так как до недавнего времени северокорейская сторона самым недвусмысленным образом отвергала любые попытки Южной Кореи наладить такие неэкономические контакты.

Тем не менее стремление окружения Мун Чжэ Ина улучшить отношения с Северной Кореей никуда не делось, особенно в условиях, когда нарастающая угроза вооруженной конфронтации создавала немалую нервозность в Сеуле.

Таким образом, в начале января совпало несколько тенденций. Во-первых, северокорейское руководство, опасаясь поступающей из Вашингтона информации, решило снизить градус напряженности и дало понять южнокорейской стороне, что готово на восстановление культурных и гуманитарных контактов и даже на участие в Олимпийских играх.

Во-вторых, администрация президента Муна, которая с самого начала стремилась установить такие контакты, в последние несколько месяцев стала рассчитывать на то, что частичная нормализация межкорейских отношений снизит вероятность возникновения на полуострове вооруженного конфликта. Иначе говоря, в Сеуле (и Пхеньяне) надеются: в Вашингтоне не будут так рваться стрелять, если решат, что Пхеньян пошел на уступки, пусть и символические.

Так и возникла нынешняя ситуация, при которой северокорейские спортсмены, скорее всего, появятся в Пхёнчхане.

Все это можно только приветствовать, ибо олимпийские переговоры действительно снижают вероятность вооруженного конфликта на Корейском полуострове, которая сейчас выше, чем когда-либо за последние два-три десятилетия. Тем не менее излишним оптимизмом по поводу происходящего лучше не проникаться.

Речь идет о мероприятиях, носящих косметическо-символический характер. Никуда не делась решимость руководства Северной Кореи создать полноценный ядерный арсенал и разработать средства доставки, способные нанести ядерный удар по континентальной части Соединенных Штатов. Отказ от ракетно-ядерной программы или ее существенное сокращение воспринимаются северокорейским руководством как первый шаг на пути к коллективному политическому и даже физическому самоубийству, и поэтому на серьезные уступки рассчитывать не приходится.

Более того, недоработанной остается и северокорейская ракетная программа, так что, скорее всего, как только отшумят олимпийские страсти и в Белом доме несколько успокоятся, северокорейские стартовые площадки опять услышат рев реактивных двигателей. Испытания наверняка будут продолжены, и это обстоятельство гарантированно вызовет жесткую реакцию США.

Нынешние контакты и взаимодействие по олимпийским делам никак не решают ключевых проблем Корейского полуострова и являются лишь способом выиграть время. Тем не менее даже временное снижение напряженности — хорошая новость.

Источник