Арт-менеджер и руководитель фестиваляKyiv Sculpture Prоject Владимир Кадыгроб рассказывает, зачем на улицах города нужны скульптуры

Фото: Алексей Солодунов

20 января завершился прием заявок на конкурс Kyiv Sculpture Project Prize. Премию молодым скульпторам вручают организаторы Kyiv Sculpture Prоject — единственного в Восточной Европе международного фестиваля современной скульптуры, который пройдет в Киеве во второй раз с 20 мая по 20 июля этого года.

Тогда же можно будет увидеть и работы финалистов конкурса, и произведения именитых зарубежных мастеров. Пока полным ходом идет отбор участников, руководитель фестиваля Владимир Кадыгроб рассказал «Капиталу», что такое публичное искусство и какую выгоду оно может принести городу.

— Можно ли говорить о скульптуре как об отдельном сегменте арт-рынка?
— В Украине, наверное, вряд ли. У нас есть всего одна ярмарка, посвященная скульптуре, — Большой скульптурный салон. И на этом рынок, пожалуй, заканчивается. Со скульптурой труднее, чем с любым другим видом искусства. Потому что на создание работы необходим бюджет, которым наши скульпторы не обладают, и от перехода экономики с госзаказа на рыночную систему этот вид искусства пострадал боль-ше всего.
На Западе, безусловно, да, у Sotheby’s раз в год проходят отдельные торги, посвященные скульптуре. Чем отличается рынок современной скульптуры от живописи? В живописи нет работ, представленных в публичном пространстве. А ведь для любого художника, который работает со скульптурой, престижнее не продаться на аукционе, а быть представленным в городской среде.

— Влияют ли такие работы на рыночную стоимость художника?
— Да, она повышается. Кроме того, есть такое понятие, как «развитие территории». В районе, где более приятная атмосфера, которую создает в том числе и публичная скульптура, земля и недвижимость будут стоить дороже. Поэтому мэры европейских городов бьются за то, чтобы развивать культуру и публичное искусство. Например, Мюнстер — небольшой город в Германии, где каждые семь лет проходит фестиваль публичного искусства. Там вообще вся коммуникация города строится на том, что Мюнстер — центр публичного искусства в Европе. Это официально утвержденная городом стратегия развития, бизнес-инструмент его позиционирования как для туристов, так и для инвесторов.
Когда мы в позапрошлом году делали первый фестиваль скульптуры в киевском Ботаническом саду, никто не верил, что это может принести прибыль. Но оказалось, что посещаемость выросла в 3,5 раза, и Ботсад дополнительно заработал около миллиона гривен. Правда, постоянно приходилось объяснять, что современная скульптура — это не памятник.

— А в чем разница?
— В том, что памятник — это диктат. Его ставят на постамент, он продвигает идеологию. Вот как недавно поваленный памятник Ленину. Есть еще понятие «жанровой скульптуры». Это тот максимум, куда смогла продвинуться постсоветская школа скульптуры. Яркий пример — памятник Проне Прокоповне на Андреевском спуске.
Отличие публичного искусства от памятника в том, что скульптура, как и все современное искусство, требует зрителя для диалога. Памятнику никто уже не нужен, он диктует себя, он самодостаточен. С современной скульптурой все наоборот. Заключенные в ней символы и образы, как правило, нефигуративные, не стоят на постаменте и требуют зрительского прочтения. Еще одна характерная черта — работа создана специально для места. Например, на одной из площадей Милана, который является мировой столицей моды, стоит огромная работа Класа Ольденбурга — гигантская иголка с ниткой. Или «Ангел Севера» Энтони Гормли. Художник разместил скульптуру в английской глуши, такой у него был замысел. Теперь люди делают крюк в 20 миль, чтобы посмотреть на скульптуру. То есть эта работа формирует идентичность места, делает его уникальным.

— Если взять уже готовую скульптуру, в художественной ценности которой нет сомнений, и установить ее в парке, превратится ли она в произведение паблик-арта?
— Если она начнет формировать сообщество, то есть станет местом встреч, вокруг нее будут собираться люди, то да. Современная скульптура отличается от памятника еще и тем, что она делается для людей. Например, количество фотографий и аватарок, которые появились в сети после нашего первого фестиваля, может сравниться разве что со снимками на фоне нынешних киевских баррикад. Которые тоже можно приравнять, на самом деле, к уличному искусству. Это тоже очень сильный образ, вызывающий ассоциации и исполняющий определенные функции. И они тоже формируют сообщество.

— Баррикады появились стихийно. А спланированно у нас публичное искусство появляется?
— У нас нет такого компетентного органа, который бы комплексно занимался развитием городской среды. Захламить пространство — проще всего. Кстати, хороший тому пример — Пейзажная аллея в Киеве. Там есть неплохие скульптуры — «Дождь» Назара Билыка, например, или «Прожектор» Жанны Кадыровой. Но они теряются, там слишком много всего. Если бы там стояли только котики — было бы достаточно. Это декоративно-развлекательная жанровая скульптура, но это то, что там нужно, потому что люди ходят туда гулять с детьми и фотографироваться. Все остальное там — лишнее. Нет у нас чувства меры. И городского органа, который бы это чувство меры вводил, тоже нет.

— У нас нет такого органа, но есть меценаты. Вот если кто‑нибудь захочет вложить средства в современную скульптуру, то с чего начинать?
— Начинать лучше с локального уровня. Грубо говоря, у мецената есть двор или сквер рядом с домом или офисом — стоит работать с такими локациями. Поговорить с местными властями и сообществом, пригласить художника, чтобы он подумал, что именно к этому месту будет подходить, и тогда уже устанавливать.

— Сколько времени занимает работа над одной такой скульптурой, и сколько это стоит?
— Могут быть разные цифры и суммы. Я бы сказал, от полугода до нескольких лет. От $ 10 тыс. и практически до бесконечности. Если мы делаем что‑то во дворе, то и в $ 5 тыс. можно уложиться. Если работа создается для корпоративного учреждения, то ее стоимость — от $ 50 тыс. и выше. Если мы говорим о городском масштабе, то это десятки миллионов долларов. К примеру, «Облачные врата» Аниша Капура для Чикаго обошлись в $ 23 млн. Это уникальный пример, когда современная скульптура стала лицом города. Люди приезжают специально на нее посмотреть, а это — туристические деньги. Киеву чего‑то такого очень не хватает. У нас есть Родина-мать, которая, безусловно, поражает воображение, но и все. А чего‑то по‑настоящему современного не хватает.

Досье

В 2009 г. арт-менеджер и куратор Владимир Кадыгроб, на чьем счету уже тогда было несколько крупных выставок, в том числе сольные экспозиции отечественной контемпорари-арт-звезды Ильи Чичкана, вместе с Катериной Тэйлор организовал в Киеве платформу Kadygrob&Taylor art projects — независимую организацию для развития современного искусства.

В 2011 г. совместно с фундацией «Спільна Мета» был основан единственный в Восточной Европе международный фестиваль современной скульптуры Kyiv Sculpture Prоject, который впервые прошел в 2012 г. в столичном Ботаническом саду им. Гришко. В 2013 г. Kadygrob&Taylor art projects провели резиденцию для молодых художников Kyiv Air.

На 20 мая 2014 г. запланирован старт второго фестиваля скульптуры Kyiv Sculpture Prоject. Владимир Кадыгроб занимает пост руководителя фестиваля.