Совладелец аукционного дома «Золотое Сечение» Алексей Василенко объясняет, зачем покупать искусство во время кризиса

Фото: Иван Черничкин

25 сентября в Киеве пройдет первый в этом году отечественный коммерческий аукцион послевоенного и современного украинского искусства. Торги устраивает «Золотое Сечение», и они станут 25‑ми в десятилетней истории этого аукционного дома — одного из самых активных игроков на отечественном арт-рынке.

Причем активность дом сохраняет и в кризисные времена. «Мы стараемся адаптироваться и искать новые возможности», — объясняет совладелец «Золотого Сечения» Алексей Василенко. Вместе с братом и сооснователем аукционного дома Михаилом он ищет новые территории и придумывает новые форматы. К примеру, предыдущие торги, которые аукционный дом провел в декабре 2012 года, были посвящены не только привычным для отечественного рынка классическому и современному искусству, но и предметному дизайну. В прошлом году, отказавшись от публичных торгов, братья придумали формат трехдневной выставки-продажи и провели таких две. А для нынешнего мероприятия изобрели формат «аукцион одного дня». «По сути, это презентация со всеми атрибутами — коктейль, музыка, атмосфера. Но от обычного открытия она будет отличаться тем, что аукцион пройдет в этот же вечер, через два часа после открытия», — говорит «Капиталу» Алексей Василенко.

— Почему решили проводить аукцион сейчас?

— Сейчас рынок вообще не активный. Его игроки ушли в разные зоны: кто‑то занялся благотворительностью, кто‑то кураторской деятельностью, кто еще чем‑то. Задача аукционного дома — отстраивать ценовую политику на рынке искусства. Если не будет публичных торгов с фиксированными результатами — рынок будет хаотичным, каждый будет заявлять ту цену, которую захочет. Тогда и покупатель не будет знать реальной стоимости предмета, поскольку не на что будет опираться. В связи с этим и по многим другим причинам мы приняли решение провести аукцион.

— Чьи работы там можно будет купить?

— Собрание аукциона включает сто лотов. Это небольшой пул — процентов 70 коллекции обычного аукциона. Контент коллекции — послевоенное и современное искусство. Из послевоенного — представители неофициальных течений: киевский андерграунд, одесский нонконформизм, львовский авангард. Из фамилий: Григорий Гавриленко — один из лучших украинских модернистов, на мой взгляд. Чрезвычайно редкий художник, мы купили коллекцию его работ в Лондоне месяца три назад, случайно нашли. Виктор Зарецкий — блестящий живописец и рисовальщик, известный своими «климтовскими» работами. Олег Соколов — одесский нонконформист, тончайший график. На торгах будут выставлены 15 его работ — ценность этого лота в том, что это уже готовая коллекция. Алла Горская, Иван Марчук, Эрнест Котков. Все это — звезды андеграундных течений 60‑80‑х годов.

Кроме этого будет блок из работ мэтров современного искусства — Тиберия Сильваши, Евгения Петрова, Олега Тистола, Николая Белоуса, Дмитрия Кавсана и др. Основной блок составят молодые художники. Формируя коллекцию каждого аукциона, мы также много внимания уделяем поиску новых имен — потенциальных звезд. В целом же коллекция будет многогранной, каждый сможет найти что‑то свое.

— Какой разброс цен?

— Мы провели колоссальный объем работы по ценовой политике. Стартовые цены будут подарком от нас коллекционерам. Такой золотой середины цена-качество они, возможно, не встретят уже никогда. Средний чек на работу будет порядка тысячи долларов. Будут предметы по 500‑700 долларов, будут и по 2‑3 тыс. но в среднем — 1000‑1200. Фактически для предметов искусства это себестоимость. Такой уровень цен встречается разве что на благотворительных аукционах — но там качество материала не всегда даже среднее, потому что художники отдают то, что не жалко. Здесь же на одну отобранную в коллекцию аукциона работу приходится 10‑15 предложенных. Кроме того, мы сняли 10 % аукционного сбора, которые покупатель должен был платить сверх суммы, объявленной по результату торгов.

— В чем ваша выгода?

— Цель этого аукциона — сдвинуть рынок. Потому что за последние два года рынок стал. А в последние полгода — буквально лег и распластался. Мы также хотим привлечь нового зрителя и покупателя. Кроме того, это событие станет для многих своего рода отдушиной, где можно на пару часов отвлечься от сегодняшних событий и понять, что несмотря ни на что — художники продолжают творить и удивлять.

— Если аукцион — это институт формирования цены, то почему наши аукционы не афишируют результаты торгов?

— Все связано с несовершенством законодательной базы. Приведу пример: когда нам нужно было получать лицензию на проведение торгов, нас отправляли из кабинета в кабинет, и никто не знал, какую лицензию нам давать. В результате нам выдали лицензию игрового дома — казино. У нас, конечно, во время торгов элемент азарта есть — но вообще это совсем разные вещи. А вот грустно от того, что такая ситуация и незнание буквально во всем, что касается рынка искусства. В нашей стране нет прописанных правил поведения.

$ 50 тыс. Такая сумма, по мнению совладельца аукционного дома «Золотое Сечение» Алексея Василенко, сегодня в Украине нужна, чтобы собрать хорошую коллекцию искусства

И вторая причина. Подобная информация интересна лишь тем, кто так или иначе связан с этим рынком. Публично выставлять ее просто так нет смысла. Тем, кому она интересна и кто подает запрос, информация доступна. Кроме того, в нашем мобильном приложении есть раздел с результатами торгов, а скачивают его люди, которые интересуются искусством и его приобретением непосредственно.

— Зарубежные аукционные дома между крупными торгами зарабатывают на частных сделках. Как это происходит у нас?

— Последние полгода мы работали исключительно в режиме частных продаж. Этот формат для клиентов имеет преимущества перед публичной покупкой. А именно — возможность находить конкретные работы или торговаться, покупать ситуативно, когда всплывает шедевр по низкой стоимости и т. д. Также многие не желают афишировать свои покупки.

— Но ведь если есть коллекция, чтобы повышать ее стоимость, нужно постоянно выставлять — то есть быть публичным.

— Они выставляются — просто без огласки имен. Работы из частных собраний постоянно участвуют в различных проектах, выставках, публикуются в каталогах и т. д. В каком‑то смысле это такой закрытый клуб. Так и должно быть. Искусство само по себе — это клуб. Если ты интересуешься им не поверхностно — рано или поздно заводишь знакомства с другими коллекционерами и игроками рынка.

— Сколько частных сделок провели за последнее время?

— Могу сказать, что меньше в пять раз, чем проводили раньше. Продажи упали, с одной стороны. Но сейчас покупают в основном либо совсем недорогие предметы — до $ 2‑3 тыс., либо очень дорогие — художников первого эшелона, таким образом формируя своего рода инвестиционный портфель. Сегодня появился уникальный шанс для создания действительно стоящего, как экономически, так и коллекционно, пула из главных представителей любых стилей и направлений. Сегодня в Украине за 10‑15 тыс. есть шанс купить то, что раньше невозможно было сторговать и за 30 тыс. При этом я на 90 % уверен, что через четыре-пять лет будет рост. Сегодняшняя ситуация на рынке — можно сказать, дно, ниже которого цены не упадут точно. Нужно покупать — и чем больше, тем лучше. Естественно, не все подряд. Если вы начинающий собиратель или финансист, желающий инвестировать в искусство, — обязательно обращайтесь к экспертам. В первом случае — они направят вас к пониманию именно того, что нравится вам, помогут сформировать свои предпочтения и концепт будущей коллекции. Во втором — с учетом ваших желаний и объема инвестиций сформируют портфель из работ, которые в обозримом будущем как минимум сохранят ваши деньги, а максимум — приумножат в разы. Конечно, можно никого не слушая формировать коллекцию и покупать просто то, что нравится. Но в конечном счете, методом проб и ошибок вы потеряете массу времени и денег.

— Сколько нужно сейчас, чтобы собрать хорошую коллекцию?

— Если речь идет о коллекции, которая будет ценной, — около $ 50 тыс. При нынешних ценах рост потом будет в полтора-два раза как минимум. Такая ситуация складывается очень редко. И те из коллекционеров и бизнес-элиты, кто знает это — сейчас активно покупают.

— А кого надо покупать?

— Если бюджет небольшой, тогда начать инвестировать лучше в молодых художников. Их работы стоят сравнительно недорого. И если выбирать «правильных» художников, то с годами они могут принести состояние. Что касается больших объемов инвестиций — стоит все‑таки определиться со вкусом, так как тут вариантов много: это могут быть звезды современного искусства (Гнилицкий, Ройтбурд, Голосий, Савадов, Цаголов, Криволап), украинская или русская классическая живопись рубежа XIX‑XX вв. Или, скажем, русская икона. С продвижением нашей компании на Запад мы обросли определенными связями и возможностями формировать собрания из шедевров мирового значения, так называемых голубых фишек. Речь идет об импрессионистах, экспрессионистах, дадаистах, художниках первого ряда авангардных течений начала ХХ века. Там счет идет на миллионы.

— Кстати, о движении на Запад. Некоторое время назад вы говорили, что торги «Золотого Сечения» будут проходит в Лондоне. На какой стадии находится этот проект сейчас?

— До начала событий, произошедших в стране, мы планировали этим летом выходить на западный рынок с линейкой аукционов по восточноевропейскому современному искусству. В планах было открытие представительства в Лондоне. У нас уже был готов проект, запущены механизмы по регистрации компании, собрано процентов 80 коллекции. Но по понятным причинам проект пришлось заморозить до лучших времен.

Кроме того, в России подняли на 30 % таможенный сбор на ввоз предметов современного искусства. Результаты такой политики проявились летом прошлого года: европейский рынок современного русского искусства, рассчитанный на российского покупателя, резко упал — на 30 %. Поскольку многие коллекционеры прилетали на русские торги аукционных домов Sotheby's, Christie's, Phillips и т. д. из России с тем, чтобы купив предмет, забрать его с собой в Россию, — теперь им, помимо аукционного сбора и налогов в Англии, дополнительно нужно платить пошлину. В результате стоимость предметов искусства увеличилась на 60‑70 % от цены удара молотка. Таким образом, по причине того, что коллекция будущего аукциона на 30 % состояла из блока российского искусства,  экономика нашего аукциона взлетела чуть ли не в три раза . Само по себе это мероприятие было рискованным — мы хотели проводить аукционы системно, чтобы шаг за шагом продвигать восточноевропейское послевоенное и современное искусство на мировой рынок. У нас был бюджет на несколько аукционов вперед с учетом рисков — но не форс-мажорных обстоятельств. На этапе запуска нашего аукциона в Лондоне мы делали ставку на наших покупателей, но когда начались все эти события, стало понятно, что для них вопрос покупки произведений искусства откладывается на неопределенный срок.

— Нужно ли это движение на Запад?

— Мы проводили анализ рынка. У восточноевропейского искусства есть огромный потенциал. Это отдельная культура, в которой ментальность стран во многом схожа. Идет своя, отличная от западного мира культивация этого искусства с очень явным этническим подтекстом. Первые шаги уже сделаны: в Европе и Штатах регулярно проходят выставки и проекты, которые представляют искусство Восточной Европы и в частности нашей страны.