Твое — мое — наше

Большинство комментаторов незатухающего скандала имени Сноудена упускают из виду экономический аспект проблемы. Информация давно объявлена товаром, за хищение которого предполагается суровая ответственность. Впрочем, считать ли копирование файла кражей — вопрос дискуссионный с точки зрения формальной логики. Ибо если я у ближнего своего вытащил из кармана монету, то у него больше монеты нету. А если я из его компьютера скачал фото Анджелины Джоли, текст книги о Гарри Поттере, то мой ближний по‑прежнему может любоваться кинодивой и читать о приключениях юного волшебника. Одно время сторонники поголовной защиты авторского права на Западе даже пытались ввести запрет на распечатывание купленных электронных книг или на чтение их вслух. Если взять во внимание эту теорию, то обычная библиотека — чистой воды нарушитель авторских прав. Теперь же оказывается, что государство под флагом борьбы с терроризмом хочет на законных основаниях и даром получить доступ к информации частных лиц.
Угрозы я в этом вижу минимум две. Первая — очевидная. По e-mail кочует немало экономически значимой, монетизируемой информации. Это и тексты контрактов, и программные коды, и дизайнерские макеты, и технологическая документация, и еще много чего. Угроза вторая — неочевидная. Запад все больше сползает в социализм — с увеличением руководящей и направляющей роли государства и проникновением последнего все глубже в сферы бизнеса, личной жизни граждан и, в частности интернета, создававшегося в общем‑то как пространство свободного информационного обмена. В любой момент исполненный заботы о государственной пользе служащий найдет нечто в частной переписке — и решит реквизировать в пользу государства.
И еще — чем отличались экономические основы средневековой Европы и Московии? Европейский феодал своим замком и окрестными угодьями распоряжался по собственному усмотрению, это была его собственность. Если он, к примеру, ссорился с королем, то мог запереться в замке — и жить там спокойненько на доходы от собственных владений. То есть собственность обеспечивала независимость — и экономическую, и политическую. В Московии же боярин получал удел, говоря современным языком, в пользование, а не в собственность и целиком зависел от самодержца. А тот мог одним махом оставить неугодного вельможу без средств к существованию. Царь, в отличие от короля, искренне считал себя «хозяином земли Русской». То есть хозяином и земли, и всего, что на ней находится: лесов, полей и рек.
Сегодня западное государство пытается позиционировать себя как хозяина если не всей земли, то всей информации. А это угроза и экономической, и политической свободе.