Выход из кризиса еврозоны: каждой стране по своему евро

Лауреат Нобелевской премии экономист Джозеф Стиглиц считает, что лучшим выходом из кризиса еврозоны является «гибкий евро» — система различных валют с одинаковым названием, курс которых сможет колеблется в определенных пределах. Это новый подход к вопросу будущего валютного блока, который, впрочем, вряд ли сильно поможет слабым европейским экономикам.

Отрывок из книги Стиглица, «Как единая валюта ставит под угрозу будущее Европы», опубликованный в Vanity Fair, предлагает компромисс между полной европейской финансовой интеграцией, политически неосуществимой сегодня, и распадом зоны евро.

«Гибкий евро», считает Стиглиц, поможет создать систему, в которой различные страны (или группы стран) смогут иметь свое собственное евро. Стоимость различных евро будет колебаться, но в пределах границ, определяемых регуляторными органами еврозоны. Со временем, возможно, эти границы смогут быть уменьшены, и, в конечном счете, цель Маастрихтского договора 1992 года — единая валюта, будет достигнута.

Понятно, почему предложение Стиглица лучше, чем возвращение к лире, песете или франку, — если новые валюты все еще называются евро, то валютный союз по-прежнему существует и его цель остается неизменной. При этом одновременно можно будет воспользоваться преимуществами отдельных валют. Одним преимуществом, если быть более точным, — способность к девальвации. «При более низком обменном курсе», пишет Стиглиц, «страны Южной Европы (например, Греция и Италия) смогут экспортировать больше и импортировать меньше. Спрос будет расти, а вместе с ним доходы и занятость».

Колебание курса новых валют будет ограничено «границами», установленные органами еврозоны — речь идет или о возврате к механизму расчетного обменного курса, существовавшему до введения евро, или какой-либо новой мягкой системе ограничений. Такова цена позволит сохранить видимость единства. Это то, что отличает предложение Стиглица от предыдущих вариантов идеи евроразвода.

В 2012 году британский экономист Роджер Бутл получил премию Вулфсона — вторую по значимости награду в области экономики после Нобеля, за набор предложений по выходу любой страны из еврозоны. Он рассматривал возможность разделить единую валюту в «северный» и «южный» евро, однако нашел, что это менее выгодно, чем сохранить северное ядро евро — Германии, Австрии, Нидерланды, Финляндия, Бельгия и, возможно, Франция, позволив южным европейцам вернуться к своей собственной валюте.

Сам Стиглиц ранее призывал к выходу Германии из евро, что, по его словам, привело бы к росту стоимости новой немецкой марки и падению евро. Все эти идеи основаны на предположении, что девальвация позволит более слабым странам увеличить экспорт и тем самым стимулирует экономический рост и занятость. Германия же попала бы в невыгодное положение и прекратила экспортировать так много. «Огромный профицит торгового баланса Германии — основной источник глобальных дисбалансов,снизился бы», считает Стиглиц. «Германии пришлось был искать другой двигатель для своего экономического роста.»

В теории все это выглядит логично, особенно если речь идет о последнем, компромиссном, предложение Стиглица. Но не ясно, будет ли это так же хорошо работать на практике. Одной из причин сомнений является то, что экспорт Германии вовсе не колебался в соответствии с обменным курсом евро. На самом деле, в 2000-е годы он рос вместе с евро, а после глобального финансового кризиса падал вместе с ним.

Слабый евро экспорту не помошник

Нельзя также сказать, что Германия высасывала соки из других стран еврозоны, экспортируя туда больше, но покупая. На самом деле, импорт Германии из еврозоны растет быстрее, чем экспорт в остальную часть единой валютной зоны.

Импорт Германии из других стран зоны евро в последнее время увеличился больше, чем экспорт

Пока неясно, насколько ограниченные возможности девальвировать свои валюты помогут более слабым европейским экономикам. Экспорт из Европы является гораздо более сложными, чем у сырьевых государств. Итальянский, испанский, французский и немецкий экспортеры конкурируют не только ценой. И хотя более низкий обменный курс, безусловно, благо для любого экспортера, он не сможет серьезно повлиять на экономический рост, особенно если более слабые валюты также будут означать гораздо более высокие процентные ставки, чем те, к которым южные европейские страны привыкли благодаря единой валюте.

В своей книге Стиглиц указывает на импортозамещение как на возможный двигатель роста для такой страны, как Греция. Возможно, стоит посмотреть на пример России после резкого падения цен на нефть, чтобы увидеть, насколько слабым может быть такой двигатель.

Когда осенью 2014 года рухнула нефть, Россия быстро отвязала рубль от корзины валют — следуя, по сути, рецептам Стиглица. Валюта упала, потеряв треть своей стоимости между октябрем 2014 и январем 2015 года. Центральный банк поднял кредитную ставку. В то же время, правительство решило использовать преимущества слабой валюты для импортозамещения, введя запрет на импорт большинства западных пищевых продуктов, якобы в ответ на санкции, связанные с агрессии России в Украине.

Российская экономика стабилизировалась, но она по-прежнему в рецессии. Рост в некоторых секторах, которому помог запрет на импорт, не смог компенсировать недостаток инвестиций в других по причине высоких процентных ставок, снижения внутреннего спроса и неблагоприятного бизнес-климата.

Насколько «гибкие» евро, напечатанные слабыми европейскими экономиками, смогут им помочь? Вероятно, даже меньше, чем обвальная девальвация помогла России.

Не существует простых решений проблем экономик южноевропейских стран, вызванных десятилетиями бесхозяйственности, коррупции, политически мотивированных решений, отсутствия инноваций и слабого вниманию к качеству продукции. Денежно-кредитная политика не является их самой большой проблемой. Изменение ее без решения остальных вопросов может затормозить европейскую экономическую интеграцию, не при этом дав особых результатов. Тем не менее, предложения простых решений будут, несомненно, звучать снова и снова.

Источник: Bloomberg