«Дом странных детей мисс Перегрин» Тима Бертона: сироты и пустота

Тим Бертон вернулся, ликуйте или плачьте. Думаете, он никуда не уходил? Это как сказать. После «Крупной рыбы» и «Чарли и шоколадной фабрики», двух вершин подряд, в режиссере будто что-то выключили. Следующие его фильмы были похожи на фальшивые елочные игрушки из анекдота — блестят, но не радуют (особенно это относилось к «Алисе в Стране чудес», самому, увы, коммерчески успешному проекту Бертона). А милые «Большие глаза» и вовсе выглядели как фильм, который мог бы снять любой крепкий профессионал; для фантазера Бертона это ужасная характеристика.

Однако «Дом странных детей» — полная и окончательная реабилитация. Этот фильм не рвет кассу и ставит критиков в тупик. А все потому, что не попадает ни в какие категории и не поддается рациональному анализу. Зато здесь каждый кадр дышит тем же сбивающим с толку волшебством, сумасбродным и мрачным, сентиментальным и жестоким, что в лучших ранних работах Бертона. Как, например, в «Эдварде руки-ножницы», из которого здесь есть несколько отчетливых цитат.

Современный зачин фильма оказывается обманчивым: обычный флоридский супермаркет в начале фильма выглядит бутафорским, а вот детдом, расположившийся в старинной усадьбе на загадочном уэльском острове, — совершенно реальным. Здесь и режиссер, и его главный герой, одинокий и тихий подросток Джейк (Эйса Баттерфилд, знакомый, например, по «Хранителю времени» Скорсезе), чувствуют себя как дома. Они с радостью проваливаются во временную дыру — здесь она называется «петлей», — чтобы оказаться в 1943-м, где навеки застрял Дом странных детей мисс Перегрин, приют для подростков-сирот с необычными способностями. Одна девочка умеет летать и потому носит свинцовые башмаки, другая может зажечь огонь прикосновением и не снимает огнеупорных перчаток. У мальчика в аккуратном костюмчике способность проецировать из правого глаза сны — прямо на экран, а у другого мальчика только костюмчик и есть — он невидимка. Джейк сначала удивляется, потом расстраивается: ведь он сам совершенно обычный. Разумеется, со временем выяснится, что Джейк ошибается.

Все плакаты фильма украшает невыразимо прекрасная Ева Грин; ее героиня, собственно мисс Перегрин, словно улучшенная Мэри Поппинс (не только идеальная, пусть и строгая воспитательница, но вдобавок оборотень!), лишь один из незабываемых типажей. Запомнятся и встрепанный белоглазый Сэмюэль Л.Джексон, чем-то похожий на вудуистского шамана, и брутальный Теренс Стамп в роли героического дедушки, и, конечно, бабушка Джуди Денч, еще одна учительница мечты. Однако главную ставку Бертон делает на молодых героев — и пара Баттерфилда с Эллой Пернелл (это она была Малефисентой в детстве, помните?) в самом деле воскрешает магию дуэта юного Джонни Деппа с Вайноной Райдер. Речь, разумеется, не о внешнем сходстве, а о самой формуле — стоическом объединении двух отщепенцев-чудаков во имя тихого бунта против мира нормальности. Это любовь.

Иного выбора, очевидно, не оставлял сам первоисточник, одноименный сказочный роман американца Рэнсома Риггса. Материал будто специально создавался для Бертона, слишком часто становившегося жертвой посредственных сценариев. Впрочем, в этом фильме вся комбинация элементов сошлась на удивление гармонично. Оператор Брюно Дельбоннель («Амели», «Фауст») — такой же мечтатель, как сам Бертон, даже странно, что до сих пор они работали вместе лишь однажды. Композиторы Майкл Хайэм и Мэттью Марджесон оказались подходящей заменой давно повторяющемуся Дэнни Эльфману. Наконец, неизвестно, лично ли Бертон отвечал за визуальный дизайн и спецэффекты, но чудовища (немного в духе «Лабиринта Фавна», но и «Кошмар перед Рождеством» напоминают) у него на этот раз вышли восхитительно, а цитата из «Ясона и аргонавтов» с побоищем бравых скелетов вызовет у любого киномана слезы умиления.

Впрочем, все это полдела. Как доказывает Джейк вместе с командой странных детей, недостаточно владеть удивительными способностями, надо еще научиться ими пользоваться. Некоторые из картин позднего Бертона, от «Планеты обезьян» до «Мрачных теней», были сделаны неоспоримо лихо и все равно оставляли ощущение пустоты. Кажется, он и сам это понял. Монстров из «Дома странных детей» зовут именно так — Пустоты, обычные люди их не видят (хотя становятся их жертвами). Новая картина режиссера — поединок с пустотой, над которой Бертон одерживает убедительную победу.

Его сказка отнюдь не поверхностна, хотя начисто лишена нравоучительности. Это и притча о сопротивлении Европы и Америки фашизму, и кинороман воспитания, и love story, но прежде всего — настоящий гимн любой инаковости, которую сам режиссер, казалось, чуть в себе не подавил. Он чуть не повзрослел, едва не стал нормальным. К счастью, вовремя опомнился. Теперь мы снова смотрим дикие сны, которые Тим Бертон проецирует из своего правого глаза.