Китай скупает мир

Китай не первый год ведет активную инвестиционную экспансию за границей, приобретая перспективные активы и используя свое присутствие для политического влияния в данной стране и регионе. Так, в 2015 году китайские прямые зарубежные нефинансовые инвестиции выросли на 14,7%, превысив 118 млрд долл. и почти сравнявшись с объемом ПИИ в сам Китай (126,3 млрд долл.). Ожидается, что в последующие 5 лет эта цифра будет ежегодно расти не менее чем на 10%, в числе причин — удешевление активов, как это уже происходило с началом глобального кризиса-2008, когда слияния и поглощения (M&A) на планете значительно оживились.

От Африки до Европы

Деньги направляются как в развивающиеся страны, так и в развитые: в прошлом году капиталовложения Поднебесной в Европе увеличились до 18 млрд долл. Особенно активен интерес к подобным инвестициям в таких небогатых странах, как Греция, Испания, Португалия, через которые Пекин постепенно укрепляет влияние на Евросоюз, говорит эксперт по экономической политике Виталий Кулик.

Более того, в начале 2016-го КНР присоединилась к Европейскому банку реконструкции и развития и получила в нем символическую долю в 0,1%, которая, впрочем, позволяет участвовать в проектах банка в регионах его присутствия — а это почти 40 государств, включая такие традиционно интересные для Китая регионы, как Казахстан, Средняя Азия, Кавказ. Они включены и в новый масштабный китайский инфраструктурный проект под названием «Новый шелковый путь», который пройдет как через постсоветские страны, так и морским маршрутом в обход Евразии с юга; совокупная смета проекта — более 500 млрд долл. Нетрудно догадаться, что в районах развития «Пути» присутствие капитала Поднебесной будет поступательно усиливаться, как это уже происходит в Средней Азии.

При всем при этом значительная ставка делается на покупку или контроль предприятий добывающей или перерабатывающей индустрии, как на Западе, так и в «третьем мире». Среди известных примеров — активные вложения Пекина в такую молодую страну, как Южный Судан, обладающую значимыми запасами нефти, многомиллиардные инвестиции в нефть и алмазы Анголы, или проект по добыче урана в Нигере, вокруг которого в последние годы развернулась активная политическая борьба. В ДР Конго (ДРК) ставка сделана на добычу медных и кобальтовых руд, а в некогда просоветской Замбии разворачивается целый пул добывающих проектов. Подобные примеры есть и в Латинской Америке, особенно в «идеологически близких» Боливии или Венесуэле. Представитель аналитической группы Metal Bulletin Брайн Левич уточняет, что КНР интересны как цветные и редкоземельные металлы, так и железные руды, которые затем поступают в Китай или же реализуются на мировом рынке.

В отчете консалтинговой компании Baker & McKenzie говорится, что только за последние 1,5 года (с начала 2015-го) китайские инвесторы потратили рекордные 8,7 млрд долл. на 22 сделки по покупке добывающих и обогатительных активов в мире. Это более чем в 4 раза больше, чем у США. Притом аналитики отмечают расширение спектра приобретаемых мощностей по перерабатываемым материалам, в т.ч. в пользу сырья для современных «высоких технологий». Самой крупной «добычной» сделкой китайцев в этот период стала покупка China Molybdenum медной шахты корпорации Freeport-McMoRan в ДРК за 2,65 млрд долл. Эта же структура за 1,5 млрд долл. приобрела у международного горнорудного конгломерата Anglo American его бразильское месторождение ниобия и фосфатов. Также отметим покупку Sichuan Railway Investment Group медно-золотоносного месторождения в Австралии почти за 300 млн долл.; а к Jiuquan Iron & Steel (Group) за 299 млн долл. отошел ямайский боксито-глиноземный комплекс Alpart, ранее принадлежавший UC Rusal (Россия).

От сырья к индустрии

Еще одна тенденция — постепенное смещение внимания подобных M&A Поднебесной от добычи к переработке, включая строительство новых предприятий. Так, в Нигерии КНР готовится построить (и заодно профинансировать) метзавод годовой производительностью 1,2 млн тонн и стоимостью 1,2 млрд долл., трубное предприятие на 400 тыс. тонн (480 млн долл.), а также 2 цементных завода мощностью по 3 млн тонн/год и общей сметой 700 млн долл. Кроме того, Нигерия заинтересована в достройке меткомбината Ajaokuta проектной мощностью 5 млн тонн стали в год, и здесь Пекин тоже может поучаствовать. Потребность в металле и стройматериалах обусловлена намеченными в стране крупными инфраструктурными проектами. В Омане Китай тоже будет строить производство нефтегазовых труб (50 тыс. тонн/год, 20 млн долл.), широко востребованных на Ближнем Востоке. Тенденция касается еще машиностроения, электроники и т.д.

Добавим, в І полугодии Китайская национальная химическая корпорация (ChemChina) за 43 млрд долл. купила концерн Syngenta (Швейцария), что стало крупнейшим внешним поглощением, когда-либо совершенным представителями Поднебесной. В целом акценты все больше смещаются в сторону активов Северной Америки и Европы: так, по оценке аналитического агентства Mergermarket, в январе-августе-2016 число M&A с покупкой китайцами европейских компаний достигло 101, на рекордные 76,5 млрд долл. Среди стран наиболее популярным направлением является Германия — 24 сделки в указанный период против 25 за весь 2015 год. Причем теперь главную скрипку в таких приобретениях играет частный бизнес. «Если раньше явным приоритетом был доступ к природным ресурсам, то сейчас запущен более технологичный вариант экспансии, с активным предложением собственного оборудования, в т.ч. на Запад. Так называемый китайский лизинг уже стал масштабным и заметным в Европе», — констатирует В.Кулик.

Наряду с промышленностью, КНР все активнее вкладывается в такие сектора, как инфраструктура, ТЭК, АПК (и для снабжения «метрополии», и для рыночной продажи). Скажем, в той же ДРК в развитие инфраструктуры они уже инвестировали более 10 млрд долл., в Анголе — до 5 млрд долл., в планах — трансконтинентальная железная дорога в Южной Америке (60 млрд долл.), прибрежная ж/д в Нигерии (12 млрд долл.) и др. При этом эксплуатируются не только природные ресурсы, но и дешевая рабочая сила, что уже приводит к антикитайским настроениям и подталкивает Пекин к заграничному военному присутствию. И в этом году КНР начала строить свою первую иностранную военную базу — в Джибути, на Африканском Роге, где проходят важные морские торговые пути из Азии в Европу (через Красное море и Суэцкий канал, а также вдоль побережья Африки). Подобных же «размещений» можно в будущем ожидать и в Латинской Америке.

Что касается господдержки зарубежных вложений властями, то в конце 2014 года Госсовет Китая принял решение о системном содействии таковым через упрощение валютного регулирования, стимулирование банковского финансирования производства и др. Делается упор на принцип «сделано для Китая», вместо «сделано в Китае».

В Украине китайцы тоже заинтересованы, это подтверждается и попытками совместных проектов последних лет, от инвестирования в заводы по газификации угля до кредитования под поставки зерновых. К сожалению, все эти проекты сильно тормозят, и начиная с 2014 года ситуация не улучшилась. К тому же сотрудничество сдерживается коррупцией, традиционными проблемами правового поля и др. С другой стороны, Поднебесная работает там, в тех странах и регионах, где западный капитал по разным причинам опасается, акцентирует В.Кулик. К таким местам на сегодня можно отнести и отечественный рынок. Из-за этого здесь стоимость инвестирования и получения отдачи ниже, и для КНР интересны все основные векторы вложений — сырье, индустрия, инфраструктура, финансы, в т.ч. в рамках «Шелкового пути», подготовка которого уже идет.

Несколько лет назад Министерство коммерции и МИД страны официально определили направления, наиболее интересные для инвестирования в Украине: это АПК, химпром, добыча железных руд, угля и др. полезных ископаемых, металлургия, транспортное машиностроение, строительство, торговля. Как можно заметить, спектр достаточно широк и структурно охватывает значительную часть экономики. Если Киеву в диалоге с Пекином удастся «довести до ума» проекты даже по некоторым из этих направлений — это будет успехом на фоне комплексного экономического кризиса и спада практически всех хозяйственных показателей.