Как устроена внешняя торговля Северной Кореи

Несмотря на постоянные разговоры об экономической самодостаточности и «революционном духе опоры на собственные силы», на практике Северная Корея всегда зависела от внешней торговли. Это было наглядно продемонстрировано в 1990-е годы, когда северокорейская промышленность фактически остановилась после того, как страна внезапно лишилась возможности вести торговлю с СССР и соцлагерем (впрочем, торговля КНДР с Советским Союзом всегда щедро субсидировалась Москвой и была скорее не торговлей, а формой помощи).

Торговцы из Генштаба

Распад социалистического лагеря привел к полной перестройке всего внешнеторгового аппарата КНДР, который был окончательно децентрализован. На роль главного торгового партнера однозначно выдвинулся Китай, на который в настоящее время приходится почти 90% северокорейского оборота.

При этом бόльшая часть китайско-северокорейской торговли осуществляется не в столицах, а в приграничье. Вот уже два десятилетия главными центрами северокорейской внешней торговли являются два города в китайской Маньчжурии — Шэньян, столица провинции Ляонин, и Даньдун, расположенный на пограничной реке Амноккан (китайское название — Ялу). При этом Даньдун, который значительно меньше по размерам, чем Шэньян, в этой паре, кажется, играет ведущую роль даже в легальной торговле. А уж если речь идет о контрабанде, то его доминирование неоспоримо.

Вызвано это в первую очередь географическими обстоятельствами. Даньдун располагается на китайском берегу реки Ялу и соединен шоссейно-железнодорожным мостом с находящимся на другом берегу реки северокорейским городом Синыйджу. Через этот узкий (всего одна полоса) и старый (1943 года постройки) мост проходит более двух третей всего внешнеторгового оборота Северной Кореи. Учитывая такую близость к границе и такое стратегическое значение Даньдуна, неудивительно, что именно здесь в основном и действуют северокорейские предприниматели.

Сейчас внешней торговлей в КНДР в основном занимаются полусамостоятельные операторы, которые обычно известны как «внешнеторговые представители» северокорейских предприятий и организаций. Структура внешней торговли Северной Кореи очень отличается от привычного нам советского образца. Еще в конце 1970-х годов в стране была фактически отменена государственная монополия на внешнюю торговлю. Тогда многие государственные и партийные учреждения, включая и сам ЦК партии, равно как и крупные предприятия, получили право выходить на внешний рынок самостоятельно, через специально созданные под их эгидой внешнеторговые фирмы. Министерство внешней торговли формально сохранилось, но с течением времени его роль постоянно уменьшалась.

Любопытно, что во многих случаях внешнеторговым фирмам предоставлялась возможность торговать любыми товарами, в том числе и такими, которые никак не были связаны с тем, чем занимались предприятия-учредители. Впрочем, и так понятно, что никакого «производственного профиля» у управления Генштаба или Министерства охраны государственной безопасности не может быть по определению, а фирмы у этих почтенных организаций имеются. На практике такие фирмы просто скупают соответствующий товар — например, уголь или корни женьшеня — на внутреннем рынке и, пользуясь лицензией, продают его за границу.

Сейчас в Даньдуне насчитывается несколько сотен северокорейских торговых представителей. Каждый из них должен регулярно сдавать своему начальству — госучреждению или промышленному предприятию, учредившему фирму, определенную, заранее фиксированную сумму денег. Размер этой суммы зависит от конкретных условий, но в большинстве случаев колеблется около отметки $30 тысяч. Фактически речь идет о налоге, который фиксирован, потому что руководство, как правило, не может контролировать сделки, которые заключает торговый представитель.

Все, что заработано представителем сверх этой суммы, уходит как на поддержание фирмы, так и на его собственное потребление. Некоторые из торговых представителей, проработавшие в Даньдуне и Шэньяне по 10–15 лет, уже давно стали долларовыми миллионерами. На такое смотрели сквозь пальцы даже во времена Ким Чен Ира, а сейчас, когда Ким Чен Ын активно, хотя и без лишнего шума, поощряет рыночную экономику, подобное поведение вообще не вызывает никаких вопросов в Пхеньяне (вдобавок торговые представители, помимо официальных выплат в бюджет, не забывают делиться с руководством и неофициально).

Однако в последние годы северокорейские торговые представители стали вести себя куда более осторожно, чем раньше. С одной стороны, сама по себе их экономическая деятельность только приветствуется, но с другой — сообщения об арестах и расстрелах высокопоставленных чиновников их совсем не воодушевляют. Тем более что многие из этих чиновников были их покровителями. Заметно осторожнее стали вести себя и те китайцы, которые занимаются бизнесом с северокорейцами.

Мафия и концентрация

В Даньдун из Северной Кореи поступают не только полезные ископаемые. Важную роль играет торговля морепродуктами (рыба, трепанги, моллюски), большими любителями которых китайцы являются с давних времен. Даньдунская ассоциация торговли морепродуктами, в обиходе также известная как рыботорговая мафия, жестко контролирует эту торговлю и требует, чтобы все торговцы, ввозящие из Кореи дары моря, платили им определенный процент. Это, конечно, торговцев возмущает, но не мешает им делать неплохие деньги на северокорейском минтае и морских моллюсках. Особо дерзкие возят трепангов и гребешков контрабандно, спрятав ящики в тюках с вывозимой из КНДР одеждой. Однако это рискованное дело: о печальной судьбе тех, кто бросил вызов рыботорговой мафии, ходит немало слухов, так что большинство предпочитают платить.

Кроме того, в последнее время в Китай из КНДР во все больших количествах стала поступать продукция легкой промышленности. Экономика Северной Кореи приходит в себя после почти двух десятилетий жесточайшего экономического кризиса. Зарплаты в КНДР хотя и выросли в последнее время, но по-прежнему остаются невысокими, так что даже на успешном частном или смешанном, частно-государственном, предприятии легкой промышленности девушки, сидящие у швейных машинок, получают $30–40 в месяц. Сейчас, когда рабочая сила в Китае быстро дорожает, низкие зарплаты превратились в конкурентное преимущество, которым пользуются северокорейские предприниматели.

Еще Даньдун держит первенство среди китайских городов по количеству находящихся там северокорейских рабочих. Точное их число неизвестно, но, скорее всего, их от 15 до 20 тысяч человек. Заняты они в основном в рыбоперерабатывающей, швейной и легкой промышленности. В отличие от России и стран Ближнего Востока практически никто из северокорейских рабочих в Даньдуне не трудится на стройках.

В одном аспекте положение северокорейских рабочих в Даньдуне отличается от ситуации, знакомой жителям российского Дальнего Востока, где работяг из КНДР сейчас тоже хватает. В России северокорейские рабочие обычно без особых ограничений ходят по улицам и вообще ведут себя очень свободно, а вот в Даньдуне их коллеги практически не имеют права выхода в город. В основном рабочие живут в специальном общежитии на территории того предприятия, где они трудятся, и в город могут выходить только группами, под присмотром, пару раз в месяц, да и только тогда, когда их начальство считает выход целесообразным. В чем причины таких строгостей, не всегда понятно. Видимо, свою роль играет то, что в Даньдуне полно южнокорейцев, да и бежать оттуда легче, чем, скажем, из Южносахалинска.

Из Даньдуна или, говоря точнее, из Китая через Даньдун в Северную Корею поступают самые разнообразные товары. Жители КНДР сейчас практически поголовно одеты в китайский ширпотреб и носят китайскую обувь. Идет в Северную Корею кухонная утварь, домашние электроприборы, бытовая электроника. Особо надо отметить поставки портативного энергетического оборудования, жизненно необходимого в стране, где дела с электричеством обстоят крайне плохо. В Даньдуне можно купить небольшие генераторы, которые в Северной Корее устанавливают во дворах домов или даже на городских балконах, а также солнечные батареи, в последние годы стремительно распространяющиеся в КНДР. Все более заметную роль играет и поставка автомобилей — не столько легковых, сколько малоразмерных грузовиков и микроавтобусов, а также запчастей к ним.

Торговля всем этим идет на так называемом Северокорейском рынке, расположенном напротив таможни, рядом с мостом, соединяющим Даньдун с Синыйджу. В былые времена, то есть лет десять назад, на этом рынке можно было увидеть большие группы северокорейских покупателей, но сейчас ситуация изменилась и покупатели уже не бродят толпами по рынку, а большая их часть — это серьезные оптовики, которые приезжают, чтобы разместить крупные заказы. Появляются на рынке и упомянутые выше торговые представители.

В Даньдуне сложился довольно узкий круг фирм, которые работают с Северной Кореей — всего их около тридцати, из них 5–6 занимают лидирующее положение в этом специфическом бизнесе. Среди предпринимателей среднего масштаба очень много этнических корейцев Китая, но вот среди верхушки бизнеса их нет — там доминируют ханьцы.

Специфическую и важную роль в китайско-северокорейской торговле играют так называемые хвагё (корейское произношение двух китайских иероглифов, более знакомое как «хуацяо»). Хвагё — это граждане КНР, которые из поколения в поколение живут на территории Северной Кореи и имеют северокорейский вид на жительство. Хвагё — единственная группа иностранцев, проживающих в КНДР на постоянной основе. Еще в 1980-е годы хвагё получили возможность свободно, то есть фактически по своему желанию, и с минимальными формальностями пересекать границу между двумя странами — привилегия, о которой граждане КНДР в подавляющем большинстве не могут мечтать. Эту привилегию они стали активно использовать для того, чтобы заниматься бизнесом и неплохо зарабатывать. Так что сейчас в КНДР хвагё по определению считается богатым или, по меньшей мере, обеспеченным человеком.

Мост в никуда

Через этот узкий (всего одна полоса) и старый (1943 года постройки) мост проходит более двух третей всего внешнеторгового оборота Северной Кореи.

В последние годы дела в Даньдуне идут не так хорошо, как в золотые времена 2003–2010 годов. Пограничная торговля стала жертвой двух политических обстоятельств. Во-первых, в 2010 году южнокорейское правительство запретило своим фирмам вести бизнес с Северной Кореей. Хотя этот запрет иногда нарушается, большинство фирм последовали новым инструкциям, что привело к закрытию целого ряда предприятий. Во-вторых, сказался на Даньдуне и кризис в отношениях КНР и КНДР, начавшийся в 2012 году. В последние годы Китай куда сдержаннее относится к своему беспокойному соседу, и многие совместные проекты, начатые в период (относительной) китайско-северокорейской дружбы 2000–2011 годов, оказались замороженными.

Самый красноречивый символ непростой ситуации в китайско-северокорейских отношениях — это новый мост через Ялу, строительство которого началось в 2010 году и в целом завершилось в 2014-м. Строили мост китайцы, но когда он был готов, стало ясно, что северокорейская сторона не подвела к мосту никаких подъездных дорог, не построила ни таможни, ни парковок, ни складских помещений. В результате огромный мост ведет в никуда, обрываясь в нескольких десятках метров от берега посреди чистого поля. По слухам, северокорейская сторона требует, чтобы постройку подъездных путей тоже взяли на себя китайцы, а те идти навстречу не собираются, потому что Пекин резко охладел к Пхеньяну вскоре после начала строительства. Любопытно, что гигантский мост, который находится в городской черте, никогда не упоминается в местной китайской печати — скорее всего, эта тема табуирована по политическим соображениям.

Фактический срыв проекта стал для Даньдуна ощутимым ударом. В предвкушении будущих успехов многие строительные фирмы вложились в возведение жилых и офисных зданий в непосредственной близости от моста — сейчас, как легко догадаться, распродать эти квартиры и офисы практически невозможно, и фирмы несут ощутимые убытки.

Последние несколько месяцев оказались для Даньдуна особенно тяжелыми. В начале марта Китай поддержал резолюцию Совета Безопасности ООН № 2270, которая предусматривает жесткие санкции против КНДР. Китайские власти поначалу восприняли резолюцию крайне серьезно. Действуя в соответствии с ее буквой и духом, они резко сократили ввоз в Китай северокорейских полезных ископаемых, в том числе угля и железной руды. Это стало серьезным ударом для многих предпринимателей в Даньдуне — полезные ископаемые составляют две трети экспорта Северной Кореи. Сейчас многие фирмы обеспокоены своим будущим.

Правда, не унывают контрабандисты. Несмотря на санкции, по ночам через пограничную реку Ялу ходят небольшие баржи. На борту такой баржи находится пара сотен тонн северокорейского угля. Учитывая почти полное отсутствие пограничной охраны на китайской стороне и крайнюю склонность к коррупции на северокорейской стороне, проблем у контрабандистов не возникает: под покровом ночи баржа пристает к китайскому берегу, где ее уже ждут грузовики (впрочем, в некоторых случаях в подобных операциях заинтересованы и северокорейские власти, поэтому нельзя исключать того, что ночные рейсы проходят с их ведома и благословения). Однако размах подобной торговли неизбежно уступает торговле официальной.

Впрочем, в последние недели у даньдунских торговцев появились надежды на изменение ситуации к лучшему. В июле 2016 года Южная Корея приняла решение разместить на своей территории систему американской противоракетной обороны THAAD, которая должна перехватывать созданные в КНДР баллистические ракеты. Это решение Сеула привело китайское руководство в бешенство, так как система THAAD может быть использована американцами для наблюдения за территорией КНР. Да и вообще размещение системы ПРО на границах Китая является опасным прецедентом. Поэтому не исключено, что в новых условиях китайцы будут соблюдать санкции против КНДР с меньшим рвением и торговля с Северной Кореей будет возобновлена, хотя и не в полном объеме. В частности, китайцы, возможно, начнут закупать в Северной Корее уголь и железную руду, поставки которых при определенной юридической ловкости можно интерпретировать как действия, не противоречащие резолюции № 2270.

А пока Даньдун притих и ждет новостей. Впрочем, как бы ни повернулись дела, но в обозримом будущем у Даньдуна, крупнейшего пограничного города, конкурентов нет и не предвидится — еще не одно десятилетие он будет оставаться центром китайско-северокорейской торговли.