Поймавший волну

Фото: Иван Черничкин

Певец, композитор и коллекционер раритетных приемников Юрий Васильковский о радиохулиганстве, советском приемнике с дистанционным пультом и аппарате, который слушал Гитлер.

Мой отец был музыкантом и киномехаником: после войны он ездил на мотоцикле с передвижной киноустановкой по селам. Когда он привозил фильмы, жители сбегались не только смотреть кино, но и приносили неработающую технику, чтобы он ее отремонтировал. Однажды отец принес домой старенький приемник «Минск 61». Вернее, только корпус и шасси: все остальное собирал по деталям. Я, решив ему помочь, полез пальцем в открытый радиоприемник к каким‑то проводкам, за что получил такой выговор, что на всю жизнь запомнил правила техники безопасности. С тех пор я начал самостоятельно собирать детекторные приемники, а пару лет спустя сделал приставку, с помощью которой можно было выходить в эфир. Станция была не самая мощная: радиус ее действия составлял 10 километров. Я выходил в эфир максимум на полчаса-час и болтал с одноклассниками, которые, как и я, посещали радиокружок. Дольше общаться было опасно — милиция могла запеленговать. Такая болтовня считалась радиохулиганством, и у тех, кого ловили, конфисковывали всю электронику в доме — то есть не только радиоприемник, но и телевизоры, проигрыватели и магнитофоны.

Первым приемником, который я купил на заработанные деньги, был ВЭФ-202. После седьмого класса на каникулах я трудился на консервном заводе, за что и получил около 70 рублей. Но коллекционировать приемники начал 10 лет назад, когда приобрел аппарат ВЭФ «Супер» 1946 года выпуска. У меня была студия на Лесном массиве, и, по пути, к метро я постоянно проходил мимо рынка с небольшим блошиным уголком, там я этот приемник и приметил. Вначале я подумал: зачем он мне, куда я его поставлю? Потом решил его послушать — оказалось, все работает, лампы светятся, шкала красивая — не хуже спидометра у BMW, и в конце концов купил этот аппарат за 150 гривен.

«Супер» задал рамки коллекции: собрать все приемники мира невозможно, поэтому решил остановить свой выбор на советских. Все лучшие отечественные модели мной уже приобретены. Старых импортных приемников в Украине практически нет, а если появляются, то стоят неоправданно дорого. Хотя все же несколько иностранных экземпляров я раздобыл. Например, немецкие Sаbа и Telefunken. Есть и Siemens, производство которого лично контролировал Гитлер. Говорят, к работе над приемником он приобщил даже тибетских монахов, которые «ворожили» над деталями, насыщая их особой энергетикой. Рабочих в этот момент из цехов выгоняли. Такой приемник мне на день рождения подарил мой друг — актер и певец Анатолий Гнатюк. «Тебе он нужнее, — сказал он, — к тому же у меня он не вписывается в интерьер».

Вопрос размещения коллекции — очень непростой. Эта аппаратура настолько громоздкая, что ставить ее в доме уже практически негде. Мой брат говорит: «Лучше бы ты значки собирал или марки». Сейчас у меня около 400 приемников (не считаю тех, что в нескольких экземплярах — они у меня на обмен). И хорошо еще, что жена не обо всех знает.

Некоторые экземпляры украшают мою студию звукозаписи Master Vox Records. Они очень нравятся гостям: приемник «Планета» даже кто‑то украл, так что пришлось установить видеонаблюдение.

Экспонаты моей коллекции неоднократно брали в аренду для съемок клипов, художественных фильмов, телесериалов и передач. Каждый раз отдаю со слезами на глазах — ведь это все равно что отдать грудного ребенка соседу и уйти на рыбалку. Немало фото и видео снимали с приемниками прямо в студии. Ведущая Лилия Ребрик делала на их фоне свое портфолио, Анатолий Гнатюк обустроил здесь одну из локаций для клипа «Було не любити». Я тоже в ближайшее время хочу снять тут видео на песню «Прощай, червоний стяг», которую я написал на стихи Евгения Евтушенко, а на украинский перевел Александр Мороз.

А вот молодежь, которая приходит в студию, часто вообще не может понять, что это за коробки стоят. Слово «приемник» они не знают, понимают только когда я говорю «радио». Правда, продемонстрировать посетителям, как работают приемники, не могу: студия расположена в полуподвальном помещении, поэтому аппараты лишь красиво трещат и шипят. Зато если выставить антенну на крышу — все работает отлично. Для меня принципиально, чтобы приемники в моей коллекции были исправными.

Нерабочие устройства покупаю в двух случаях: чтобы отремонтировать или для донорства — на запчасти. Реставрацией занимается мой друг Дмитрий Гречка. Он очень хороший электронщик, хотя для него это лишь хобби, как для меня коллекционирование. Помимо приемников, многие ламповые приборы на моей студии — тоже его рук дело. У меня все на лампах, ведь только они дают полноценный аналоговый звук. Изначально я коллекционировал лишь приемники с ламповым устройством усилителей. Золотая эпоха таких аппаратов — 60-70‑е годы прошлого века. Тогда при производстве главным считалось качество звучания — на то, сколько электричества потребляет прибор и какие у него габариты, не обращали внимания. Хотя и лампы тоже бывают разные — сначала в приемниках использовали октальные, большие, а потом перешли на пальчиковые, поменьше. Им на смену пришли транзисторы, а затем микросхемы. Сейчас вообще один процессор заменяет 100 микросхем: чем меньше себестоимость и размер аппарата, тем выгоднее производителю. Позже я стал коллекционировать не только ламповые приемники: интересные модели встречаются и среди транзисторных. Для меня нет некрасивых или плохо звучащих приемников, любой из них имеет свою историю и по‑своему мне дорог. А сейчас я уже так разошелся, что стал коллекционировать все, что, так или иначе связано с воспроизведением звука: теперь у меня есть и радиолы, и «кассетники», и патефоны.

Мой самый старый аппарат — 6Н1  1937 года выпуска. Это первый приемник, сделанный в СССР, хотя на самом деле схему украли у американцев. Кроме того, в первые годы выпуска, пока не наладили производство деталей, их закупали в США. Откроешь его, а там везде маркировка «Made in USA». Приемник замечательный: помимо обычной, там есть даже микроподстройка, что встречается даже не на всех советских моделях 1980‑х.

Хорошие приемники в СССР вообще были недоступны для большинства людей. Например, элитный «Мир», изготовленный на Рижском радиозаводе в начале 1950‑х по заказу Сталина, размером с тумбочку. Его могли себе позволить разве что секретари обкомов и райкомов. Не менее серьезный аппарат — «Фестиваль» с дистанционным пультом на толстом проводе. На пульте есть шкала и все настройки приема и громкости.

Не менее крупный и очень редкий экспонат — «Звезда» 1951 года выпуска. Его приплюснутый и обтекаемый красно-синий корпус по форме напоминает компьютерный монитор. Кстати, больше приемники такой формы не выпускались, все прочие модели — либо квадратные, либо прямоугольные.

Есть в моей коллекции и экземпляры, с которыми у меня связаны личные воспоминания. Например, «Казахстан», который устанавливали в закрепленных за областными филармониями автобусах «Кубань», прозванных «артистовозами». С приемником, усилителем и колонками на крыше они ездили по селам с концертами. Аппаратура летала по всему салону! Честно говоря, добравшись в очередное село, артисты не слишком уже хотели выступать.

Кстати, по названию приемников можно изучать и географию бывшего СССР: «Латвия», «Рига», «Урал», «Москвич», «Днепр», «Минск», «Воронеж».

Я часто провожу программы на Национальном радио: выступаю и как композитор, и как коллекционер. Бывало, что люди потом звонят и отдают замечательные приемники, которые уже собирались выбросить. Большая часть моей коллекции — аппараты, оказавшиеся на свалках, а потом попавшие на блошиные рынки. За десять лет на каждом из таких рынков у меня появились знакомые. Они звонят и спрашивают: «Юра, есть вот такой экземпляр, сколько дашь?» Коллекционеру приемников могут помочь и пункты приема металлолома. Туда как‑то принесли «черный ящик», использовавшийся на военном самолете для записи разговоров и показателей приборов. Приемщик позвонил на рынок моему знакомому, тот — мне, и я выкупил его за 400 грн, хотя до этого в интернете не мог сторговаться и за $ 400. Схожая история была и с дореволюционной радиоточкой. Их выпускали до Великой Отечественной войны, раньше такие «тарелки» были чуть ли не в каждом селе. На рынке мне предлагали подобную за $ 800, и хотя я искал ее пять лет, отдавать такие деньги за кусок картона и небольшую железяку отказался. Понял, что найду свой экземпляр в другом месте. И действительно, через какое‑то время в студию зашел мой друг Михаил и просто подарил.

Можно было бы выменивать интересные экземпляры и у других коллекционеров, но я с ними не общаюсь. С несколькими говорил по телефону, но не встречался. Они этим коллекционированием буквально живут, а я занимаюсь этим ради удовольствия. Соревноваться ни с кем  не собираюсь — и так знаю, что по количеству экспонатов я далеко впереди всех. Надеюсь в скором будущем создать первый музей радио, телевидения и связи в Украине. В других странах такие музеи давно существуют и у нас должен быть свой. Тем более нам есть что показать. Так что если кто‑то захочет присоединиться к реализации моей идеи или просто стать добрым меценатом — буду очень рад.