Хрупкое
 увлечение

Дизайнер интерьеров Дмитрий Сикорский
 об отличительных чертах украинского 
фарфора, попытках синтезировать 
золото из глины и подделках,
 которые невозможно отличить
 от оригиналов

То, что фарфор изобрели китайцы, знают все, как и то, что сначала его стоимость была басно­словной: не буду утверждать, что на вес золота, но на вес столового серебра уж точно! Причина понятна: китайская чудо-посуда не трескалась, вкуса еды не меняла и выглядела на все сто. Прочему миру секрет изготовления фарфора был неизвестен, и все во что бы то ни стало хотели его добыть. Первыми после китайцев, кому это удалось, оказались немецкие алхимики из городка Мейсен. В XVIII веке, пытаясь синтезировать золото из глины, они получили фарфор. Рецепт опять быстро засекретили, но мейсенский фарфор успел задать стиль всей посудной промышленности Европы, включая Российскую империю. Повсеместно начали открываться новые заводы, и по мере их умножения стали падать цены на фарфор. Стоимость не самого дорогого сервиза для двора Екатерины II, к примеру, превышала половину сметы строительства Одесской городской думы, а уже к середине XIX века фарфоровая посуда превратилась в настолько распространенный атрибут домашнего обихода, что ее могли позволить себе даже зажиточные крестьяне.

Англичанин Франц Гарднер, открывший в 1766 году частную мануфактуру в России, в качестве рекламы собственного производства преподнес в дар императрице чайную пару «Тет-а-тет», после чего ему поручили изготовление орденских сервизов для двора. Екатерина, к слову, поощряла выпуск подарочных фарфоровых безделушек со своим изображением в образе «Великой Просветительницы». Однажды я даже купил брошь с ее фарфоровым профилем-камеей, которая на поверку оказалась фарфоровой крышкой от табакерки. Но моя коллекция началась не с нее: 15 лет назад я увидел в одном из одесских антикварных магазинов настоящую музейную редкость — чашку 1825 года из гжельского региона производства завода Кудинова. Она стала первым экспонатом в моем личном собрании и разбудила во мне интерес к исследованию восточноевропейского фарфора (Россия, Украина, Чехия и Польша).

Разумеется, у каждой страны— свои  фарфоровые традиции, но наметанный глаз их легко отличит. Российский фарфор отличается яркой росписью и богатой позолотой, в то время как украинский — настоящий образец строгости. Особенности оформления фарфора зависели и от заказчика: в России его производили для царского двора, аристократов и купцов (отсюда и равнение на Францию), а в Украине, особенно Правобережной, которая в конце XVIII века входила в состав Польши, основным потребителем была шляхта. Поэтому украинский фарфор более всего напоминает австрийский.

Есть такое понятие, как genius loci — «гений места». Это когда художника вдохновляет конкретное место и время, определенные темы и природа.

В украинском фарфоре, например, популярна тема земляники. Чайник с земляничным орнаментом выпускал в свое время Барановский завод, но сейчас он нигде не продается, поэтому я заказал знакомой художнице его «портрет» — ведь именно этот фарфоровый принт очень характерен для Украины. Еще одно отличие нашего фарфора от российского — желтая цветовая гамма. Такой расцветки у фарфора-соседа я никогда не встречал. У дизайнеров есть понятие «цветовой замер» — ты путешествуешь по стране и наблюдаешь, в какой цвет выкрашены ставни домов и заборы, как одеты бабушки. Так вот, как ни странно, желтый цвет — это наше все.

В украинском фарфоре, популярна тема земляники. Чайник с земляничным орнаментом выпускал в свое время Барановский завод, но сейчас он нигде не продается, поэтому я заказал его «портрет» — ведь именно этот фарфоровый принт очень характерен для Украины

Сейчас я постепенно систематизирую весь накопленный мною материал, изучаю многообразие форм и орнаментов. Я даже совершил маленькое открытие: в российском фарфоре практически нет кофейных чашек, а вот в украинском они представлены весьма широко, то есть кофейная культура здесь была широко развита, причем с первых шагов отечественной фарфоровой промышленности — конца XVIII — начала XIX века.

Сегодня работами украинских фабрик восхищаются абсолютно все, особенно фарфоровыми фигурками, которые выпускались на наших заводах лимитированными партиями без фабричной маркировки, а лишь с подписью художника. Российские специалисты зачастую принимают неклейменные предметы украинского фарфора за европейские образцы, а европейские антиквары в свою очередь ошибочно относят украинский фарфор к России. Возможно, это связано с тем, что купить, а следовательно, и изучить оригинальный украинский фарфор в Украине сегодня просто нереально. С российским проблем нет: он широко представлен на аукционах и хорошо распиарен. С ним я был знаком задолго до того, как начал собирать свою коллекцию. А вот о существовании украинского узнал лишь по прочтении монографии Фаины Петряковой «Украинский художественный фарфор, конец XVIII — начало XX ст.».

Эта книга заметно подстегнула мой коллекционерский пыл. Именно тогда мне захотелось купить хоть что‑то из фарфора знаменитого Корецкого завода. «Корец» для Украины был таким же люксовым брендом, как для России «Императорский фарфоровый завод» или «Фаберже». Он принадлежал Юзефу Чарторыйскому и выпускал все: посуду, сукно, пояса. Говорят, корецкий фарфор свободно конкурировал с саксонским и превосходил по качеству венский. Увы, завод просуществовал только до 1831 года и закрылся, как только исчерпало себя ближайшее месторождение каолина. Уже в XIX веке приобрести вещь с клеймом «Корец» стало невыполнимой задачей, но я продолжал искать — и нашел. Сначала все, что ни попадалось, оказывалось подделкой. Сложилось впечатление, что из «нишевых» производителей чаще всего подделывали именно корецкий фарфор. Даже на аукционе Sotheby’s была представлена искусная, но копия. Но стоило мне все же найти аутентичный «Корец» и выиграть торги, как мне внезапно отказали в продаже без объяснения причин. Пришлось ждать еще шесть месяцев до следующего аукциона, где я купил тот же предмет через подставное лицо. Кстати, он достался мне в 15 раз дешевле, чем я готов был заплатить, — всего за $ 200.

Сегодня работами украинских фабрик восхищаются абсолютно все, особенно фарфоровыми фигурками, которые выпускались на наших заводах лимитированными партиями без фабричной маркировки

Вообще аукционы — забавная вещь. Чтобы покупать вещи таким образом, необязательно быть миллионером. На торгах тоже бывают распродажи, а старинный украинский фарфор при всей редкости и красоте вряд ли будет стоить дороже китайского собрата. На аукционах у меня пока всего три постоянных конкурента, отнюдь не миллионеров, а значит, никакой яростной борьбы и космических цен не предвидится.

Исторически сложилось так, что самый дорогой фарфор в Украине был у завода Миклашевского: смешно, но россияне считают его своим, хоть он и находился в Чернигове. На аукционе один предмет миклашевского фарфора стоит $ 500‑1500, а эксклюзивные вещи, например фарфоровые фигурки — $ 40‑50 тыс. Так что хорошая фарфоровая коллекция может легко потянуть и на $ 1 млн. Моя пока таких денег не стоит: в ней около 600 экспонатов (из них 150 предметов российского фарфора первой половины XIX века) и она продолжает расти. Что касается личных принципов отбора, то, во‑первых, я убежденный фанат посуды, поэтому в моей коллекции почти нет фигурок, во‑вторых, меня больше интересуют период и страна, нежели сам предмет, а в‑третьих, целому сервизу я всегда предпочту замысловатый чайник или чашку, поскольку интересующие меня сервизы начала XIX века очень редко доживают до наших дней в полном комплекте.

Разумеется, бывают исключения из правил — вещи, которыми не пользовались. Это парадокс, но дорогие эксклюзивные предметы, включая хрупкий фарфор, сохраняются лучше простых фарфоровых изделий. Из-за этого коллекционеру порой легче купить редкое российское стекло XVIII века, чем бытовое того же периода.

На аукционе один предмет миклашевского фарфора стоит $ 500‑1500, а эксклюзивные вещи, например фарфоровые фигурки — 
$ 40‑50 тыс.

Больший акцент в своей коллекции я, конечно же, делаю на украинский фарфор. Хочу проследить связи и преемственность в работе мастеров с XIX по XX век, поэтому недавно стал собирать советский фарфор. Со времен СССР осталось довольно много посуды: какие‑то монументальные вазы, именные вещи. Не то, чтобы я их любил — моя коллекция находится вне идеологии. Мне было важно узнать, сохранялись ли в советский период стилистические традиции украинских мастеров. Оказывается — да. Для сравнения: очень популярная тема в украинском фарфоре — мелкий синий цветок. Его можно найти как на предметах 1810 года, так и в советский период на посуде 1980‑х. Конечно, качество отличается, но налицо факт: художники, получившие академическое образование и пришедшие работать на фарфоровые заводы в советское время, считали комильфо продолжать сложившиеся традиции. Подобную верность сохранили фабрики Барановки и Городницы: даже в советское время по духу их фарфор был не советским, а европейским — с классическим утонченным декором.

Во все времена производство фарфора было довольно дорогим. Отсюда вывод: его очень сложно подделать. Такая возможность есть, но только у самих фарфоровых заводов. Не секрет, что все известные мировые бренды этим грешили и наверняка грешат по сей день, ведь в их распоряжении производственные мощности, формы и специалисты, готовые работать по ночам. В первую очередь подделывается штамп завода. К примеру, когда в России стал популярным гарднеровский фарфор, клейма всех открывшихся после него фарфоровых производств подозрительно напоминали вензельную G — автограф того самого Гарднера, подкупившего сердце Екатерины своими чашками. В моей коллекции тоже есть пара подделок. Все они были куплены случайно, за копейки и лишь потому, что смогли меня удивить. Вообще, я подделки ненавижу, но никогда не спешу от них избавляться. Бывает, находишь прекрасную чашку одного европейского завода с клеймом другого. Подделка налицо, но сама чашка от этого не стала менее красивой. Естественно, лучше покупать вещи, на которых есть следы времени — трещинки, надколы. Ты сразу видишь, что фарфор прожил жизнь, им пользовались. Тогда как предметы в идеальной сохранности всегда вызывают сомнения. Правда, и тут случаются курьезы.

Есть в моей коллекции фигурка, которую я покупал на протяжении года: все никак не мог решиться. Стоила она мою месячную зарплату и была слишком уж нетипичной для указанного производителя. Я осторожничал, подозревал в ней подделку, а потом в библиотеке наткнулся на ее точную копию. Информация о производителе подтвердилась: в московском музее «Усадьба Кусково» есть полный комплект из четырех фарфоровых фигур, одной из которых была та самая, «идеальная». Я отправился за ней, но оказалось, что ее забрали на реставрацию. Позже, разумеется, продали, но уже в два раза дороже. Такая вот «расплата» за осторожность.

Из домашнего фарфора мне ближе всего расписанный вручную сервиз «Ротшильд» с птичьим орнаментом. Моя фамилия — Сикорский, а сикорка — это синица, так что если бы я заказывал фарфор для себя, в росписи обязательно были бы птицы. «Ротшильд» вызывает самые позитивные эмоции у всех моих гостей. Более 150 лет назад его начали производить на венгерском заводе Herend. Первыми заказчиками было семейство Ротшильдов, отсюда и название. С тех пор завод ежегодно переиздает этот набор в его изначальном виде. Так что если какой‑нибудь из предметов фарфора разобьется, его без проблем можно восстановить, хоть и за полную стоимость сервиза. Даже на Ebay, где антикварную вещь можно «выторговать» сравнительно недорого, сервизы «Ротшильд» всегда в цене: средняя стоимость такого сервиза на шесть персон — $ 1000‑1500, а чайную пару можно купить от $ 50. Что и неудивительно — благодаря этому фарфору по‑другому начинаешь воспринимать и напитки, и еду. Обычная паста уже как бы не для него. Не то чтобы я теперь готовил исключительно изысканную пищу, но, как говорится, для разных случаев — разная посуда. Обычно, увидев мою коллекцию люди говорят: «Вау, когда ты все продашь, у тебя будет столько денег!» Но продавать мне пока ничего не хочется. Конечно, собрание разрастается и начинает давить, но это значит только одно: пора организовывать музей. Вещи должны жить в интерьере, так что негоже моему фарфору ютиться в картонных коробках.