Банк в казематах

Немцы дразнят Франкфурт «Банкфуртом»: там находятся штаб-квартиры крупнейших немецких финучреждений во главе с Европейским центральным банком. Открывшийся в пригороде финансовой столицы Winebank — единственное в своем роде учреждение подобного типа, в котором активы с годами становятся не только дороже, но и лучше. И в конечном итоге превращаются в сокровища.

Winebank занимает предбанник фахверкового домика, коих полно в крохотном (2,2 тыс. жителей) Хаттенхайме. Если убрать из кадра дорожные знаки и автомобили, здесь можно было бы без декораций снимать сказки братьев Гримм и фильмы о Средневековье: мощеные дороги, деревянные вывески, увитые виноградом домики, в одном из которых и находится тот самый предбанник, где не хватило бы места и для стола радистки Кэт.

Найти широко известный в узких кругах коллекционеров Winebank в этом нарядно-лубочном мирке можно разве что по витрине с идеально прозрачной входной дверью. Пять лет назад на ее месте болталась типичная для здешних погребков калитка из выпрямившихся от времени дубовых досок, когда‑то составлявших дубовую бочку. Теперь же вместо скрипящего засова — едва уловимое жужжание электронного замка: у каждого вкладчика имеется собственный магнитный пропуск. Собственно, на этом отличия от картины пятилетней и более давности заканчиваются — в закрома банка ведет лестница, своей крутизной и узостью лучше всяких слов доказывающая правдивость истории, рассказанной основателем единственного в городке банка Кристиана Ресса о том, что часть подвалов в городе вырыты монахами-бенедиктинцами в XVI веке.

Да и выглядят помещения точь‑в-точь как казематы: несмотря на августовскую жару уже на пятиметровой глубине ощутимо зябко и крайне сыро. По канонам средневекового хоррора со сводчатых потолков то и дело капает, а помещения освещают тусклые красные светильники. Впрочем, посетителей с детьми и домашними животными сюда все равно не пускают.

Да и для хранения денежных масс, ценных бумаг, уставных документов, произведений искусств и прочего добра, которым забиты ячейки и сейфы большинства банков, условия здесь не самые подходящие. Но клиентов у герра Ресса хоть отбавляй, ибо в его подвалах созданы идеальные условия для вызревания и длительного хранения вин. Вне зависимости от сезона внизу уровень влажности держится на отметке 70 %, а температура — плюс 16°С. Эти стабильные показатели и стали отличительной чертой его энотеки. В здешнем регионе — уникальная для Германии погода: днем царит мягкий, практически средиземноморский климат, в среднем в году набегает 1600 часов солнечного света. Ночью же температура может падать сразу на 12‑15 градусов. Для тех, кто не в курсе: именно такой перепад является причиной популярности местных вин: из‑за него виноград созревает относительно медленно и самые лучшие сорта рислингов производятся из ягод позднего, октябрьского сбора. А наиболее ценные заизюм­ливаются на лозе чуть ли не до рождественских праздников.

Уникальней климата Рейнгау только его почвы. Величественный Рейн, практически на всем своем протяжении текущий строго на север, в здешних широтах упирается в склоны Таунуса и делает 32‑километровую петлю на запад, пока снова не упирается в горную породу и сворачивает наконец опять на север. Лозы, произрастающие на берегах этой своеобразной «петли», получают от реки дополнительное тепло — солнечный свет отражается от поверхности Рейна, а его воды подпитывают сланцевые и лессовые глины, составляющие основу здешней почвенной карты. Даже камни (базальт, сланец, кварцит) способствуют виноделию, аккумулируя дневное тепло и поддерживая нужную для правильного вызревания ягод температуру. В результате местные рислинги получают мягкий, богатый фруктовыми нотами вкус со значительным количеством минеральных примесей.

Справедливости ради стоит заметить, что в Рейнгау культивируют не только королевский сорт: из 3000 га виноградников ему отведено 78,5  против 9000 га и 60 % для всей мозельской долины. Еще 12,5 % лоз приходятся на шпетбургундер, остальные 9 % — на дюжину сортов с не менее длинными названиями, чья история связана с бенедиктинцами, кельтами, аллеманами и даже римскими легионерами. Именно римляне раньше других — в II‑III веке н. э. по достоинству оценили энологический потенциал здешних мест.

Хотя виноделие до сих пор остается основным промыслом коренного населения, как и везде в Западной Европе, количество хозяйств Рейнгау идет на убыль. С начала века оно сократилось на треть — до тысячи хозяйств, а средний выход вина — с 104,4 до 78,7 гл / га. Эта безрадостная статистика и подтолкнула Ресса, энолога в пятом поколении, к идее диверсификации семейного бизнеса. Тем более что уже в нулевые потребность в просторных подвалах уменьшалась, а с 2007 года они и вовсе стояли без дела. К тому времени и он сам, и его соседи-виноделы, отчаявшись победить невысокую урожайность, сосредоточились на качестве. В итоге средняя цена 0,75‑литровой бутылки рислинга местного разлива выросла с €30 до €60, а к 2020 году доберется и до отметки € 100. В результате прагматичные немцы, помимо недвижимости и произведений искусства, стали активно инвестировать в марочные вина.

Идею винотеки Рессу подсказали соседи. Их домашние погребки не позволяли хранить вина слишком долго — тончайший вкус рислингов в ходе длительного хранения в обычных условиях может измениться. В правильных же условиях хранения мозельские вина, отличающиеся особенным сочетанием кислотности и экстрактивности, способны развиваться в бутылке в течение нескольких десятилетий, несмотря на относительно низкое содержание алкоголя и наличие остаточного сахара. Эти условия в его энотеке и были созданы: хорошая вентиляция, стабильные температура и влажность, отсутствие яркого света. Света оставлено ровно столько, чтобы моль не откладывала личинки в винные пробки.

С бизнес-моделью Рессу помогли клиенты-коллекционеры, приезжающие в эти края со всех уголков мира в поисках «своего» рислинга. Поэтому 90 % всех активов в запасниках Winebank — вина местного разлива. Средняя стоимость одной бутылки — € 1000. Многие коллекционеры, оценив все преимущества (в том числе предпринятые средства безопасности) энотеки, перевезли сюда свои самые дорогие лоты. А вот какие именно — хозяин не раскрывает, ссылаясь на коммерческую тайну. Но сообщает, что, помимо немецких вкладчиков, клиентами его банка являются граждане Франции, США и Японии.

Всего в банке 223 ячейки разных размеров вместимостью до 332 бутылок и три отдельных подвала. Одновременно в хаттенхаймских казематах могут вызревать до 15,5 тысяч бутылок.

«Вот эта ячейка самая маленькая, в нее помещается 35 бутылок вина. Арендная плата так же минимальна — € 49 в месяц», — указывает Ресс на клетушку размером чуть больше автоматической камеры хранения на вокзале. — Самая большая ячейка обойдется в € 199 / месяц, но есть у нас также объекты класса люкс — настоящие винные погреба. Самый компактный из них вмещает 270 бутылок. Во втором, побольше, один известный американский коллекционер хранит порядка 1700 бутылок. Сегодня свободен только самый большой подвал, рассчитанный примерно на 5 тысяч бутылок вина». Именно его, по семейным преданиям, копали монахи примерно в середине XVI века и именно с этого каскада подвалов началась винодельня Weinguts Balthasar Ress, основанная в 1870 году.

Кроме рислинов и его разновидностей, вышеупомянутое хозяйство купажирует еще один интересный продукт — дижестив Balthasar Ress Alter Weinbrand Riesling, минимум 10 лет выдерживающийся в дубовых бочках. По крепости и цвету он ближе всего к бренди (точной классификации напиток не поддается): вначале вы ощущаете древесные нотки с оттенком ванили, следом накатывают миндаль и фисташки, а в финале ярче всего чувствуются карамель и нуга.

Энотека Ресса предлагает своим вкладчикам не только услуги хранения. «Бизнесмены, арендовавшие у нас винный погреб, нередко устраивают здесь презентации, официальные приемы и дружеские посиделки. — объясняет хозяин. — И даже переговоры — чтобы провести их в менее формальной обстановке, за дегустацией хорошо вызревшего рислинга». Для этого в одной из ниш обустроен бар из серого сланца с бокалами и штопорами самых дивных форм. К услугам клиентов и их гостей — специальный круглосуточный кейтеринг-сервис. Правда, отнюдь не дешевый: например, крохотная порция жареных колбасок с соусом карри обойдется в € 30. Но ведь все в этом мире относительно: самой старой бутылкой, которую мне удалось рассмотреть в нишах, был рислинг 1911 года Schloss Schönborn Marcobrunner Auslese, который стоит, согласно аукционным эстимейтам, порядка € 4500‑5000. Увы, попробовать его нам не предлагали, хотя интересовал меня в тот момент лишь один вопрос: не превратился ли рислинг столетней выдержки в драгоценный уксус?