Принцип «Отличайся или умри» исповедовали еще коммерсанты прошлых столетий. Соломон Коген благодаря смелому решению стал табачным королем Российской империи

Соломон Коген — представитель маленького караимского народа — с нуля построил большой бизнес, став украинским «табачным королем» второй половины XIX столетия. Он предложил публике новый и недорогой вид продукции — папиросы, удачно сыграв на стремлении общества к реформам. Бизнесмен позиционировал свой товар как непременный атрибут сторонников обновления страны. Такой «месседж» охотно восприняла молодежь и либерально настроенная интеллигенция. А находчивый предприниматель заработал «на дыме» целое состояние.

Теперь за деньги

Соломон Коген был настолько известным предпринимателем, что о его заведении не мог не упомянуть, описывая Киев, сам Михаил Булгаков. «Был на углу Крещатика и Николаевской улицы большой и изящный магазин табачных изделий, — со знанием дела повествовал автор «Белой гвардии», сам клиент этого магазина. — На продолговатой вывеске был очень хорошо изображен турок в феске, курящий кальян. Ноги у турка были в мягких желтых туфлях с задранными носами».

«Папиросы Когена» считались лучшими в Российской империи. Сам же предприниматель, как и многие киевские финансовые тузы — что в XIX веке, что сегодня, — происходил из глубинки. Родился в 1830‑м в уездном городе Евпатории, в Крыму, в семье зажиточного табачного коммерсанта Арона Когена. С юных лет помогал отцу, но к 30 годам решил начать собственный бизнес. Тоже табачный, но не в Крыму. Ведь на полуострове имелись бескрайние табачные плантации, и предложение превышало спрос. Кроме того, через Крым в Российскую империю импортировался турецкий табак. Так что конкуренция была высокой, а цены — низкими.

В 1860‑м Соломон вместе с 23‑летним евпаторийцем Юфудой Шапшалом уехал в Киев. В складчину компаньоны открыли небольшую фабрику по изготовлению турецкого табака и сигар, а также магазинчик при ней. Поначалу на предприятии работало не более двух десятков человек, включая самих владельцев.

Фабрика изготовляла бумажные гильзы, махорку, плиточный табак, сигары, но основной продукцией стал новомодный товар — папиросы. О них в тогдашнем Киеве, как и вообще в Российской империи, мало кто слышал. Табак использовали иначе — нюхали. Добавляли для остроты запаха гвоздику, перец, прочие экзотические приправы и носили в специальных табакерках.

Бесплатного табака-самосада в Киеве было в избытке: он рос в каждом дворе (центр города представлял собой сплошной частный сектор), а также на днепровских кручах. Коген и его компаньон взялись за сложную задачу: изменить психологию потребителя, заставив его платить за табачное удовольствие.

«Перва мода!»

Предприниматели развернули рекламную кампанию, построив ее на том, что в империи шли масштабные реформы — страна при Александре II переживала что‑то вроде горбачевской «перестройки». Коген и Шапшал позиционировали новомодные папиросы как современный, демократичный и либеральный товар. Дескать, табак нюхают старорежимные «динозавры», а сторонники перемен курят папиросы.

По словам современника, «с этого времени появляются папиросница, пепельница […]. Для хранения папирос на столе употреблялись всевозможные вместилища с фигурами людей и зверей, а что касается пепельниц, то таковыми, кроме специальных и явно предназначенных для этой цели вещей, служили просто блюдечки, которые в других домах шли к столу исключительно для фруктов или мороженого».

Новые табачные реалии, привнесенные в киевскую жизнь Когеном и Шапшалом, описаны классиком украинской литературы Иваном Нечуем-Левицким в комедии «На Кожум’яках» (1875). Цирюльник-банкрот, сватаясь к богатой невесте, признается: «Ой, якби золотий ключ од вашого серця та лежав в моєї душі в кишенi, […] я б не їв, я б не пив, я б не курив три днi, тиждень, та все заглядав би в ваше серце».

Спустя восемь лет другой классик, Михаил Старицкий, переделал это произведение в знаменитую пьесу «За двома зайцями», обогатив диалоги свежими никотиновыми реалиями. Например, Голохвостый, стремясь очаровать подружек Прони Прокоповны, предлагает: «Не вгодно лі, баришні, покурить папироски?» Одна отказывается: «Што ви, я не куру!» Другая сомневается: «Та чи пристало ж баришням?» Галантный кавалер растолковывает: «Перва мода!» Тогда Проня Прокоповна, демонстрируя свою «продвинутость», смело затягивается: «Я ще в пансіонє курила…»

Поскольку папиросами — наглядным символом перемен — увлеклась преимущественно молодежь, предприниматели позаботились о доступности своего товара: пачка из 20 папирос стоила 5 копеек. Тот же «пятачок» отдавали за стакан чая в трактире. Низкие цены, в свою очередь, способствовали расширению покупательской аудитории. Уже в конце XIX века курящие на улицах пешеходы не воспринимались в Киеве как диковинка.

Конкурент самому себе

Финансовые дела складывались настолько удачно, что Коген позволил себе посватать Эстер Шишман — дочь состоятельного караимского бизнесмена. Бракосочетание состоялось в евпаторийской кенассе 23 октября 1862 г. После молодожены укатили  жить в Киев. А уже в следующем году Соломон забрал к себе младшего брата Моисея, совместно с которым открыл еще одно табачное предприятие — «Братья Коген».

В 1870‑м Шапшал продал Соломону свою долю и уехал в Петербург, где вместе с братьями открыл Товарищество табачной фабрики «Братья Шапшал». Коген приобрел участок на нынешней Пушкинской улице — до этого производственные мощности располагались в арендованных помещениях — и построил там фабричные корпуса. Предприятие выпускало бумажные гильзы, махорку, плиточный табак, сигары, но главный акцент по‑прежнему делался на папиросы. Табачный лист закупали у караимов — владельцев плантаций в окрестностях Симферополя и Ялты. Сырье привозилось также из Абхазии и Кубани, импортировалось из Греции, Македонии, Малой Азии и Молдавии. Готовая продукция продавалась на Крещатике в фирменном магазине, описанном Булгаковым.

В 

восьмерке лучших

В 

1885‑м в Киеве действовало уже 13 табачных предприятий. Но крупнейшим из них была фабрика Соломона Когена — оборот ее капитала составлял 650 тыс. руб., а число работников достигло 251 человек. Фиксированную ставку получали только сортировщики сырья (25‑65 коп. в день), все остальные работали на сдельной оплате, причем средние заработки на предприятии были довольно высоки — 40 руб. в месяц. Фабрика Соломона Когена являлась крупнейшим табачным предприятием во всем Юго-Западном крае (так называли большой регион, включавший в себя Киевскую, Подольскую и Волынскую губернии).

Второе место занимала фабрика «Братья Коген», на которой работало 227 человек. В 1887 году Соломон Коген вошел в восьмерку лучших киевских бизнесменов по размеру чистого дохода, опередив «сахарных королей» Лазаря Бродского и Николу Терещенко.

Шедевр архитектуры

Знаменитый «папиросник» не забывал о добрых делах. Например, учредил в родной Евпатории ремесленное училище на 40 учеников, ассигновав на него 150 тыс. руб. Такую же сумму пожертвовал от имени своей жены школе для караимских девушек.

В 1887‑м Коген тяжело заболел, его частично парализовало. Бизнесмен долго боролся с недугом, а когда убедился в тщетности усилий медиков, решил подарить киевским караимам прекрасный храм. Ведь община, насчитывавшая более 300 человек, не имела собственной кенаса. Проект заказал модному киевскому зодчему Владиславу Городецкому, и в 1898‑м закипели строительные работы. Однако до освящения храма меценат не дожил — скончался в 1900 году в возрасте 60 лет. Строительство изумительной по красоте караимской кенаса, являющейся шедевром архитектуры, завершил его брат Моисей. Затраты превысили 200 тыс. руб.

Коген завещал 25 тыс. руб. в процентных бумагах для выдачи ежегодно по одной тысяче в приданое молодым караимкам, а еще 6 тыс. — для учреждения двух бесплатных кроватей в больнице Мариинской общины Красного Креста.