Пагубная самонадеянность

Продолжаем обсуждение темы, начатой в статье «Вызов-и-ответ» для Украины«.

«Пагубная самонадеянность» — так называется последняя книга выдающегося мыслителя экономической науки Фридриха фон Хайека. Если упростить, а так и следует делать, чтобы не впасть в ненужное многословие, то в ней Хайек рассказывает, почему капитализм является наиболее предпочтительным способом эффективного хозяйствования. При рыночном капитализме, по мнению Хайека, информация относительно того, что предпринимателям нужно производить, для кого и по каким ценам, наиболее оптимально распределена среди участников производственного процесса. Следовательно, при наличии механизма конкуренции, в которой будут участвовать предприниматели, победит в рыночной игре тот, кто предложит наилучший товар с наилучшим качеством для потребителя. Надо отметить, что Хайек очень убедителен в своих аргументах и заслуженно получил за свои научные труды Нобелевскую премию по экономике (кстати, получил ее в один год со своим непримиримым идеологическим оппонентом Гунаром Мюрдалем, сторонником проактивной роли государства в экономике). Работа капиталистического производства и обмена в идеальном случае описана Хайеком блестяще.

Однако, предприниматели существуют не в идеальных условиях, а во вполне конкретных исторических координатах и ситуациях. Одно дело описывать, например, деятельность современного немецкого предпринимателя, и понимать мотивы его поступков, и совершенно другое, описывать деятельность предпринимателя и мотивы его поступков, если он находится в Боливии. Разбирая эти конкретные исторические примеры, мы поймем почему, в первом случае, предприниматель выбирает производство томографа, а во втором — кокаина.

Как описывают экономисты либертарианской традиции, к которым и принадлежит Хайек, деятельность производственников и торговцев? Они описывают этот процесс основания и развития национальных рынков таким образом, что в любых существующих начальных условиях, когда есть вероятные потребители, вероятные производители, факторы производства (орудия труда и капитал), то производство и торговля товарами и услугами, для удовлетворения материальных потребностей людей, если ей не мешать, возникает стихийно. В этой стране возможно (но не обязательно) произойдет и дальнейшее совершенствование факторов производства, вплоть до создания высокотехнологичных секторов промышленности. Но либертарианская традиция не имеет убедительного ответа на вопрос: почему одни страны имеют технологические кластеры, а другие нет? Из истории экономики мы знаем, что при наличии в одних странах производства технологических товаров, эти товары могут в конкретную другую страну просто импортироваться, и производство высокотехнологичной продукции в этом случае в данной стране не возникает.

Исторический пример (один из первых артефактов технологических переворотов): английский король Генрих VII заметил — несмотря на то, что в его стране существовало овцеводство, производство тканей из овечьей шерсти в Англии стихийно не возникало. Эффективные, по Фридриху фон Хайеку, английские предпринимали стригли овец, и продавали руно предпринимателям во Фландрии. Тамошние предприниматели делали ткани, которые потом экспортировали назад, в страну производителя овечьей шерсти — Англию. Генриху VII это очень не понравилось, т.к. он терял при таком состоянии дел значимую прибыль. Поэтому король стал всячески (нерыночными средствами) стимулировать своих предпринимателей к тому, чтобы они сами начали производить шерстяные ткани. Эти действия позднее были названы «меркантилизмом», а еще позднее «промышленным протекционизмом». В конце концов, усилия Генриха VII завершились успехом, и в Англии возникла национальная ткацкая промышленность.

Очень подробно этот процесс становления британской промышленности описал австрийский экономист Карл Поланьи в труде «Великая трансформация». Это книга о том, как Британия превратилась в самую мощную промышленную страну мира. В ней Поланьи показывает, когда и как возникало в Британии промышленное производство, когда и как, британские правительства запускали режимы промышленного протекционизма, а когда режимы свободной торговли (переход к свободной торговле, утверждает Поланьи, они делали только тогда, когда осознавали, что британская промышленность превосходит по качеству производимой продукции международных конкурентов).

Только тогда, когда руководители Британии в результате специальных усилий и стимулов, создавали пресловутые национальные промышленные кластеры, они в полном соответствии с рыночной теорией Хайека, начинали эффективно функционировать. До этого предприниматели почему-то, за редчайшими исключениями, не хотели переходить к производству, а довольствовались в подавляющем большинстве, лишь торговлей. А если и занимались производством, то только самым простым и не хотели переходить к сложному, высокотехнологичному.

По мнению американского экономиста Альберта Хиршмана такой переход, «от простого к сложному» в производстве, возможен только в результате действий правительства, которое оказывает «большой толчок» в отношении предпринимателей (для сдвига их деятельности в высокотехнологические сектора, с присущими ими рисками неопределенности при производстве продукции). Только так можно подвигнуть предпринимателей к тому, чтобы они начали производить высокотехнологическую продукцию. В противном случае они будут тяготеть к простым (нетехнологичным) видам зарабатывания экономической ренты. Переход к производству высокотехнологической продукции становится выгодным каждому предпринимателю в отдельности, только если этот переход все предприниматели делают одновременно.

Исторически создание национальных промышленных систем почти всегда происходило тогда, когда государство оказывало давление (стимулирование) на своих предпринимателей, фактически принуждая их к промышленному производству. Так было в США и Франции, в начале XIX века; в Германии и Японии во второй половине XIX века; в Южной Корее и на Тайване во второй половине XX века; в Китае в конце XX века, и есть сейчас в начале XXI века. Какие исключения из этого правила нам известны? Их немного. Это инновационная деятельность британских предпринимателей во время Первой промышленной революции (конец XVIII — начало XIX века); деятельность голландских, швейцарских предпринимателей в XVI -XIX вв., в некоторые периоды их истории. Но даже в этих случаях нельзя говорить о противостоянии предпринимательского сословия и государственных чиновников. Успех предпринимателей всегда шел бок о бок с законодательными актами этих стран (патентное право), и практикой исполнительной власти этих стран, которая часто способствовала зарождению национального промышленного производства (Нобелевский лауреат по экономике Дуглас Норт приводит примеры деятельности британского адмиралтейства, способствовавшие промышленным инновациям в развитии флота, примеры того, как до этого португальские короли способствовали развитию своего флота приводят авторитетные экономические исследователи Розенберг и Бирцделл).

В современную эпоху почти нет примеров экономического возвышения стран, которые не имели проактивной государственной политики, направленной на поддержку национальной промышленности. Если еще к словам — «примеры возвышения стран» добавить слова «длящихся» и «устойчивых» во времени, то таких успехов мы вообще не увидим. Короткие по времени примеры возвышения стран, успехи которых зиждутся на торговле товарами низких переделов, и, в силу этого, сильно зависимых от мировой товарно-сырьевой конъюнктуры, тому пример — Аргентина, в начале XX века. Собственно, в Украине было нечто подобное (пусть и на коротком временном отрезке, но и период независимости государства по историческим меркам тоже короток) — с 2001 по 2007 годы, когда экономика страны росла бурными темпами и благосостояние населения существенно повышалось благодаря высокому спросу и удачной конъюнктуре мировых рынков металлургической и химической продукции.

Другое дело, когда страна производит что-то высокотехнологичное. Тогда успех таких государста носит длящийся характер, т.е. более устойчив, несмотря на перипетии конкурентной борьбы. Поэтому развивающиеся страны, которые желают быть устойчивыми в долговременной перспективе, а не «калифами на час», стараются построить свои национальные производственные системы.

Почему же в настоящее время этот факт скрывается, до такой степени, что корейский экономист из британского Кембриджа Ха-Чжун Чанг написал книгу «Злые самаритяне», в которой описывает, как развитые государства сейчас скрывают секреты, каким экономическим стратегиям в прошлом они обязаны своим успехам, и которые они применяли в то время, когда сами были развивающимися странами? Чанг на этот вопрос отвечает так — наверное, потому, что им не хочется иметь конкурентов, потому они и дают развивающимся странам вредные советы.

Итак, что нужно для настоящего экономического восхождения любой развивающейся страны? Для развития страны необходимо наличие серьезной национальной промышленности. Как ее создать? Индийский экономист Рагурам Раджан, бывший главный экономист МВФ, дает такой рецепт: создается национальная промышленность постепенно. Сначала государство стимулирует производство самой простой промышленной продукции для экспорта. Потом посредством налогов и сборов денежные средства аккумулируются для субсидирования производства, уже на этот раз, высокотехнологичной продукции, опять для экспорта. Таким образом, поднимаясь от низких переделов к высоким, производя продукцию для мировых рынков, национальное государство использует эффект масштаба. В первоначальный период общество долго не получает никаких выгод от роста национальной промышленности, и только спустя годы, даже десятилетия, денежные средства начинают поступать вниз социальной пирамиды (Роберт Аллен и его «пауза Энгельса»). По такой схеме происходили все промышленные революции в развитых странах, начиная с начала XIX века. Бывало ли по-другому в истории экономики, в случаях длящегося и устойчивого во времени экономического успеха? Нет, не бывало.

Что же происходит в противном случае? В случае отсутствия в стране национальной промышленной системы, численность населения снижается, так как уменьшается количество рабочих мест в промышленности. Растет промышленная безработица. В сельском хозяйстве используются низкотехнологичные методы хозяйствования, и хоть занятость населения там существует, при низких показателях производительности, это для улучшения качества жизни работников не очень благоприятно (тяжесть труда не адекватна благосостоянию работников). Т.о, мы видим только одни абсолютные и относительные минусы при таком положении дел. Разорвать этот порочный круг возможно, только создав, в рамках промышленной политики, национальные производственные системы. А это требует исключительных волевых усилий от национальных элит и трудоспособного, дисциплинированного населения страны. В противном случае рост благосостояния будет характерен только для очень небольших общественных слоев этой страны, единственно которые в состоянии самостоятельно интегрироваться в мировые рынки со своей продукцией (услугами). Т.о., в стране наличествуют только «оффшорные» производители, которые существуют, как анклавы благоденствия в море нищеты вокруг них.

Устранение же коррупции государственных чиновников (как главный фактор экономического возрождения), возможное лишь теоретически, но вряд ли возможное на практике, тоже не даст необходимого эффекта для экономического роста в стратегической перспективе, т.к. в этом случае деньги, изъятые из коррупционного оборота, и попавшие к населению, будут населением просто «проедены» в короткие сроки (в силу срабатывания эффекта «отложенного потребления»). И тогда простимулированы, в лучшем случае, будут только производители импортной технологической продукции (население потратит деньги, выведенные из коррупционного оборота, преимущественно на импорт той же высокотехнологичной продукции: автомобили, стиральные машины, холодильники и пр.). Национальная промышленность опять не получит ничего. Для создания длящегося во времени экономического успеха, действовать нужно с точностью до наоборот, а именно, поддерживать кластеры национальной промышленности, не забывая, что только потом, через достаточно долгое время, это позитивным образом скажется и на благосостоянии работников этих предприятий. Но не сразу (см. выше — «пауза Энгельса» Роберта Аллена).

Т.о., не создавая национальную промышленность, мы консервируем свою отсталость навсегда. И надеяться на то («пагубная самонадеянность», копирайт Фридриха фон Хайека), что в стране найдется какой-то прогрессивный политик (даже, если он будет очень и очень прогрессивный), который сможет без промышленного протекционизма поднять благосостояние большинства населения в долговременной перспективе, как мы того желаем, глупо. Не было такого никогда и не будет, т.к. это противоречит всей мировой экономической истории. Экономических «теорий процветания» много — так устроена экономическая наука. В мировой экономической науке очень много различных школ, которые часто противоречат друг другу. Но в экономической истории больше ясности относительно главного фактора успеха перехода развивающейся страны к развитому состоянию. Имя этому фактору — «национальный промышленный протекционизм». Наличие промышленного протекционизма в развивающейся стране, а такой сегодня и есть Украина, критично для совершения перехода от состояния развивающейся страны к развитой. В противном случае нам следует забыть о любом длящемся во времени, и поэтому устойчивом, развитии национальной экономики, и для жизненного успеха нужно будет просто попытаться, индивидуально и самостоятельно, интегрироваться в какую-то из мировых производственных цепочек.