Третьеполье

После войны 1812 года гусарами была придумана смесь шампанского с квасом в пропорции 50 / 50, которая называлась «смесь французского с нижегородским». Тем, что подметил Грибоедов в «Горе от ума», страдало не только провинциальное дворянство. Поляки перенимали французские манеры. Финны косили под шведов, чехи — под немцев, а Киевская Русь — под варягов. Все с одинаковым успехом.

Когда в начале ХХ века из Скандинавии сбегали в Берлин, из России — в Париж, из галицко-буковинского доминиона — в Вену, а из Киева, на худой конец, — в Варшаву, никто не искал «земли обетованной», кроме Герцля и Жаботинского.

Духовное обогащение тогда прямо соседствовало с материальным, Старый Свет становился индустриальным, завоевывал и грабил. Романтики воспевали сильную личность, пока эти личности не завели восхищавшиеся народы в окопы.

«Европейские ценности» — такая же либеральная выдумка для отвода глаз странам, вроде нашей, как и «третий пол». В Европе 50 стран, а лишь 27 входят в ЕС. Унификация культурного своеобразия части стран была вынужденной политической самокастрацией.

В результате они перестали агрессивно бросаться друг на друга. Перешли к политико-экономическому петтингу. Самоубийственность заменили на бесплодие. Население сокращается и стареет. Из учащихся в США работать домой возвращается лишь четверть.

Некоторым, вроде стран Вышеградской четверки, это категорически не нравится. Не за то, говорят, боролись. А «европейские ценности» предлагают в качестве перспективы, когда не хотят платить живыми деньгами за взаимность.
Патриархальные наши ценности, с одной стороны, всегда поощрялись Европой и Россией.

Индейцам дешевле платить бусами и зеркальцами. С другой — консервативная культура крепка, но при полном отсутствии гибкости в нужный момент при правильном нажиме со стороны ЕС она просто раскрошится, как низкоуглеродистая сталь, создавая новые рынки сбыта идей. Было Триполье — будет «третьеполье».

Мы похожи на Турцию с попыткой ее разделения в 1920‑х между Италией, Англией и Францией, поддержкой сепаратистов и нацменьшинств. Ататюрку хватило ума успокоить традиционалистов и прогрессистов на почве защиты собственной идентичности.

В итоге Турция оказалась успешной страной с сильной армией без христианских и западноевропейских ценностей; конституция не основана на демократических принципах; права национальных меньшинств не соблюдаются до сих пор; права человека, и женщин в частности, не соблюдены, а также нет свободы выбора религии. Нынче им евроценности особо не нужны — страна дорогого стоит сама по себе.

Только отличие наше в том, что, побаиваясь прихода воинственного и сильного украинского Ататюрка, европейцы все норовят нам впарить какого‑нибудь Ганди Трипольского. Или «третьепольского». Говорят, сближает.