Украинский скульптор Назар Билык рассказывает о том, что значит продажа работ для художника, а также объясняет, почему все скульпторы так убедительно серьезны

Продажи Mercedes-Benz по всему миру бьют рекорды, но компания все равно проигрывает своим конкурентам —

Работами Назара Билыка проникается даже обычный обыватель: кто не поймет, тот прочувствует. Искусствоведы отмечают безусловный талант автора, а также его умение совмещать украинскую академическую школу с приемами, свойственными современному искусству.

У галеристов и арт-дилеров свой взгляд на вещи: они рассматривают Билыка как одного из самых перспективных украинских молодых художников, с которыми можно и нужно сотрудничать. За развитием карьеры молодого скульптора пристально следят эксперты мировых аукционов — в этом году его работы впервые выставляют на торги аукционного дома Phillips, и, без сомнений, в ближайшей перспективе то же самое сделает Sotheby’s.

Сам Назар в первую очередь занимается творчеством — изредка прерываясь на общение с коллегами.

— Почему ты выбрал скульптуру, а не более легкомысленную живопись?
— Скульптор — изначально серьезная профессия. Они всегда «очолювали спілки художників», были ректорами академий и вообще солидными людьми. Видимо, дело в том, что скульптор — это всегда тяжеловес и говорит он не шутками и иронией, а монументальным языком памятников, которые стоят на площадях.

— Многие современные художники критикуют Художественную академию. А как тебе пошлó академическое образование?
— Академическая школа — очень нужный инструмент в руках художника, который занимается современным искусством. Это лишний шуруповерт, который никогда в бардачке не помешает, и молоток, который всегда бьет, куда надо. Я сам преподаю в академии, и мне приятно говорить со студентами о том, как при использовании новых средств выражения может пригодиться инструментарий академической школы.

— С какими материалами тебе нравится работать?
— Для меня их выбор не так уж и важен. Важно владеть формой, композицией, но самое главное, конечно, — это решение, идея.

— Какие идеи заложены в твоих работах?
— Первый мой проект назывался «Границы пространства». Это было своеобразное исследование человека, мира вокруг него и их взаимодействия. Серия была выставлена в 2010‑м в Боттега Галерее: она была еще очень связана с моей академической школой и близка к традиции. Человеческие фигуры были выполнены из бронзы, а для создания окружающей их среды я использовал стекло и пластик. Следующий проект назывался «Контрформы»: это также было исследование человека в пространстве, но уже более целостное в формальном выражении. Работы сделаны из одного материала — пластика — и по одному принципу — контробъема.

— Что такое контробъем?
— После того как скульптор слепил скульптуру, ему нужно отлить ее в бронзе. Для этого он снимает с нее форму. Получается слепок: он как раз и представляет собой контрформу. Обычно слепки выбрасывают, а я увидел в них особую красоту, самостоятельность, поэтому ставлю на подставки и экспонирую как законченные произведения искусства. Выбрасывая как раз форму. Кстати, проект «Контрформы» был выставлен в «Мистецькому Арсеналі» на выставке «Велике й величне».

— В этом году ты выиграл Президентский грант. Какой проект собираешься под него реализовать?
— Прелесть этого гранта в том, что его впервые дали не на реализацию «погруддя великого Кобзаря», а на творческие размышления скульптора. Рабочее название проекта — «Первопричины». Это будут не просто слепки, а некая композиция из них: две бронзовые метровые скульптуры и серия рельефов.

— Почему метровые, а не побольше?
— Конечно, чтобы где‑то на улице ставить эти скульптуры, их нужно делать в размере хотя бы от двух метров. Но повторить их в большем размере — не проблема. А вот отливать из бронзы большую скульптуру — это дорого, и нужно сразу понимать, для кого или для чего я ее делаю.

— Для тебя важно, чтобы твои работы продавались?
— Важно. Потому что продажа — это не только деньги, но и взаимодействие со зрителем, реагирующим на то, что я делаю. Он общается с моим произведением и посредством него — со мной. А самое ценное, что у нас есть — это отношения.

$ 6,5‑9,5 тыс.

стартовая цена

работы Назара Билыка из серии «Проявление»

на осенних торгах аукционного дома Phillips в Лондоне

— Бывает, что заказчик тебе диктует, что и как делать?
— Когда я делал работы на заказ, — сейчас я делаю это все реже и реже — для друзей или близких людей, мне могли сказать: «Ты знаешь, Назар, я хочу вот так» — и я делал «так», для этого человека. В таких случаях я немного «выключаю себя» и не страдаю от этого. Я не из тех художников, кто стонет — «он меня ломает». Как он вообще живет, этот художник, если его ломает чье‑то пожелание? Тем более, если это дружеская просьба, а не «Или так, или смерть!». Мир, в котором мы живем, — мир определенных услуг.

— Для тебя важно нравиться? Насколько мнение зрителя является для тебя решающим?
— Конечно, я понимаю, что людям нравится, а что — нет. Этим пониманием обладают практически все художники. Однако если ты опираешься только на него, плохи твои дела: это приведет к коммерциализации и полной утрате себя как художника.

— Насколько для тебя важна арт-тусовка?
— Если говорить о тусовке в чистом виде, покрасоваться перед камерами — это мне не интересно. Поэтому слово «тусовка» я бы все‑таки заменил на «общение» — с людьми, которые могут тебя понять и высказать свои критические замечания. Это важно. Поэтому я хожу на открытия, стараюсь ездить на различные резиденции, симпозиумы. Вот взять симпозиум современного искусства «Бирючий»: явление для Украины совершенно уникальное. Я как скульптор ездил на симпозиумы раз пять, но там дают глыбу камня, и мы с утра до вечера ее обрабатываем. Это хорошо, но в «Бирючем» существует еще и культурный обмен: мы общаемся, проговариваем какие‑то идеи, делимся мыслями, взглядами: именно это составляет основную ценность. В профессиональной среде происходит циркуляция взглядов, идей, которая выбивает меня из моей личной формальной зацикленности.

— В каких проектах ты планируешь принять участие в ближайшее время?
— В октябре я участвую в большой выставке современного украинского искусства в лондонской «Saatchi Gallery»: это проект в рамках Дней украинской культуры в Великобритании. Если до конца года успею доделать персональную в Майами, будет выставка там. И только что поступило предложение примерно через год сделать персональный проект в «ЕрмиловЦентре». Для меня это честь, потому я закатал рукава и постараюсь все успеть!

— Твои работы были замечены на нескольких мировых арт-ярмарках. Что тебе дает возможность в них участвовать?
—Я сотрудничаю с «Black Square Gallery» в Майами, которая и вывозит мою скульптуру на всевозможные мировые арт-ярмарки. К сожалению, отечественные галереи себе этого позволить не могут.

— И все же в Украине твои работы неплохо продаются. Кто занимается этим здесь?
— В Украине я работаю с «Боттега Галереей» и ее владелицей Мариной Щербенко. Время от времени продажи инициирует арт-дилер Игорь Абрамович. Иногда покупатели звонят мне лично, приходят в мастерскую: мы знакомимся, общаемся. Это важно, когда люди покупают работу не просто как товар, а вникают в ее суть, идею. Вообще приятно, когда работу купят, правильно поставят, посоветуются — куда лучше. Ведь скульптура очень зависит от света, от среды. Это не живопись. И если с покупателем происходит такое правильное сотрудничество, я всегда радуюсь — это действительно классно.

Назар Билык в 2005 году окончил Национальную академию изобразительного искусства и архитектуры, где сейчас преподает и учится в аспирантуре. Член Национального союза художников. Его скульптура выставлялась на Art Chicago, SCOPE NewYork, Artpalmbeach, Miami International Art Fair и других международных арт-ярмарках.