Что ждет Молдову при новом президенте

Тринадцатого ноября президентом Молдовы был избран лидер Партии социалистов Игорь Додон, опередивший во втором туре голосования Майю Санду, представлявшую партию «Действие и солидарность» (52,2% голосов против 47,8%). Мировые СМИ дружно записали Додона в пророссийские кандидаты, что он сам успел подтвердить, заявив, что свой первый зарубежный визит в качестве главы государства совершит именно в Москву. Однако преувеличивать влияние новоизбранного президента на определение внешней политики Молдовы не стоит – пока эта страна остается парламентской республикой, и изменить доминировавший в последние годы курс на евроинтеграцию будет непросто.

Издержки ассоциации

Собственно, если бы президента, как в предыдущие годы, выбирали депутаты молдавского парламента, то Додон вряд ли мог победить. Правящая коалиция (56 из 101 депутата) на сегодня формируется проевропейскими демократической и либеральной партиями, которых поддержали также некоторые депутаты от коммунистов и либерал-демократов. Впрочем, и своего кандидата эта коалиция вряд ли смогла бы сделать президентом – для избрания главы государства необходимы были голоса 62 депутатов. Но этот вопрос стал неактуальным после того, как в марте этого года Конституционный суд республики признал, что избрание президента парламентом противоречит Конституции, и вернул прямые выборы, не проходившие в Молдове с 1996 года.

Уже тогда, в марте, было понятно, что возврат прямых выборов стал важной победой социалистов и их идеологических союзников, в том числе «Нашей партии», которую возглавляет Ренато Усатый – местный олигарх с российским гражданством. Прозападные настроения в молдавском политическом истеблишменте всегда были сильнее, чем среди простых избирателей. Неспособные создать свою коалицию в парламенте, пророссийские партии выдвинули властям республики ультиматум с требованием перехода к прямым выборам президента, отставки правительства, роспуска парламента и досрочных выборов. В противном случае оппозиционеры пригрозили массовыми акциями неповиновения и вывели на митинг протеста в центре Кишинева десятки тысяч человек. Избежать дальнейшего обострения конфликта удалось, лишь вернув всенародные выборы главы государства.

То решение Конституционного суда поставило точку в длившемся с сентября 2015 года политическом кризисе, спровоцированном скандалом из-за вывода из трех крупнейших банков страны в офшоры миллиарда долларов. Под подозрение попал тогдашний премьер Молдовы, лидер Либерал-демократической партии Владимир Филат. Под давлением оппозиции парламент снял с него депутатскую неприкосновенность, после чего Филат был арестован сотрудниками Национального антикоррупционного центра прямо в здании парламента. В июне этого года суд Кишинева признал Филата виновным в соучастии в краже денег из банковской системы республики и приговорил к девяти годам заключения. Вся эта история серьезно подорвала позиции либеральных, ориентированных на сотрудничество с ЕС партий и во многом предопределила победу на президентских выборах их главного оппонента.

В своих предвыборных выступлениях Игорь Додон часто упоминал о восстановлении «стратегического партнерства» с Россией, о необходимости диалога с властями Приднестровья, о своем желании запретить работу унионистских организаций, ратующих за объединение с Румынией, и о том, что основой молдавской внешней политики должен стать нейтралитет. Новый президент Молдовы склонен признавать Крым де-факто территорией России, а политику украинских властей с 2014 года считает ошибочной.

Летом этого года Додон даже принимал участие в работе Изборского клуба в Москве и прямо заявлял тогда, что Молдове необходимо вступить в Евразийский экономический союз и что соглашение о свободной торговле с ЕС губительно для молдавской экономики. Действительно, начиная с 1 сентября 2014 года, то есть с момента вступления в силу этого соглашения, экспорт республики в Евросоюз падал. За оставшиеся месяцы 2014 года он снизился на 0,4%, в 2015 году – на 2,3%, а в первом квартале 2016 года – на 14,5%.

Связанный с этим соглашением безвизовый режим с ЕС тоже не произвел в Молдове особого эффекта. Для работы в странах Евросоюза молдаване все равно предпочитают обзаводиться румынским паспортом, так как безвизовые поездки допускаются только сроком до 90 дней и не дают права на работу. К тому же около двух третей молдавских гастарбайтеров, которых только по официальным данным насчитывается около миллиона человек из 3,5-миллионного населения республики, вообще работают не в ЕС, а в России, и послабление визового режима со странами Шенгена их мало касается.

Евроинерция

Додон в своей предвыборной риторике учел все эти разочарования, потому и преуспел. Только одно дело – критиковать существующее положение вещей, а другое – переделывать систему, давно настроенную на евроинтеграцию и тесные связи со странами ЕС, в первую очередь с Румынией, идею объединения с которой по-прежнему поддерживают около 25% населения республики.

После победы Додон анонсировал свои планы в этом направлении. Он не исключил проведения референдума для изменения Конституции, расширения полномочий президента или роспуска парламента, если парламентское большинство не согласится с мнением главы государства. Также он неоднократно заявлял о необходимости проведения досрочных парламентских выборов, которые по закону должны пройти только в 2018 году. Это должно позволить новому президенту получить больше влияния на внешнеполитический курс страны.

Также Додон допускает проведение еще одного референдума, где граждане республики определились бы, с кем им дальше интегрироваться: с Евросоюзом или с Евразийским экономическим союзом. Первым этапом пересмотра отношений с ЕС может быть отмена Соглашения о свободной торговле, а политические договоренности могут подождать.

Однако, вступая в прямой конфликт с прозападной частью молдавского общества, Додон серьезно рискует. Курс на интеграцию в ЕС доминирует в Молдове уже многие годы, его поддерживают почти 40% граждан республики. Даже в случае стремительного расширения экономических связей с Россией и интеграции Молдовы в ЕАЭС переживающая затяжную рецессию российская экономика вряд ли сможет обеспечить быстрый рост благосостояния молдаван. Разве что в обмен на вступление в ЕАЭС Москва согласится надавить на Приднестровье и уговорить Тирасполь вернуться в Молдову на условиях создания федерации. Но это масштабное геополитическое решение, и вряд ли в Кремле пойдут на это без очень серьезных гарантий нейтралитета Молдовы.

Такой резкий поворот во внешней политике может оказаться нежизнеспособным в стране, где представления населения о желаемом будущем делятся почти поровну. Ведь то, что количество сторонников евроинтеграции в последние годы уменьшалось, явление скорее временное, связанное с ошибками конкретных лидеров прозападных партий и с затяжным политическим кризисом. Перейдя из рядов оппозиции во власть, пророссийские силы уже не смогут так успешно использовать протестные настроения. А такие настроения вряд ли ослабнут, потому что рост уровня жизни в Молдове пока никем не прогнозируется. Методы новых властей, вздумай они менять законы по образу и подобию России или Белоруссии, вызовут неприятие в молдавском обществе, уже привыкшем к принципам западной демократии. Да и в целом в Молдове, ставшей частью СССР не особенно добровольно, отношение к советским идеалам и советскому прошлому, с которым сегодня ассоциируется Россия, всегда было более настороженным, чем даже на Украине. Лучший пример тут – мощный всплеск национализма, произошедший в Молдове после распада СССР.

Такой расклад сил грозит расколоть молдавское общество по украинскому сценарию, когда внешнеполитическая повестка стала поводом для взрыва давно копившегося недовольства. К тому же любые резкие решения Кишинева будут восприниматься весьма чувствительно и на международном уровне из-за специфического расположения Молдове между Приднестровьем с его российскими миротворцами, нестабильной Одесской областью Украины и входящей в НАТО Румынией.

Поздравив Игоря Додона с победой на выборах, Владимир Путин пригласил его посетить Москву, так что тут планы российского и молдавского президентов совпали. Да и в целом наблюдатели склонны толковать исход молдавских выборов как признак возросшего влияния Кремля на периферии ЕС. Спорить с этим сложно, но утверждать, что эта победа обернется полномасштабной переориентацией Молдовы с Евросоюза на Россию, пока мало оснований.