«Союзники» Роберта Земекиса: романтический триллер с Питтом и Котийяр

Фото: © «Централ Партнершип»/Paramount

В 1942 году в Марокко, еще подконтрольное правительству Виши, проникает летчик британских Королевских ВВС, канадец Макс Ватан (Брэд Питт). Разведка послала его убить немецкого посла в Касабланке. Сообщница Макса на месте — звезда Сопротивления француженка Марианна (Марион Котийяр), которая приехала туда заранее, со всеми подружилась, а канадца, соответственно, представляет всем своим парижским мужем. Поскольку им приходится жить вместе и все время целоваться на публике, строго профессиональными эти отношения остаются недолго.

Герой Брэда Питта спускается в эту историю буквально с неба: в дивном прологе камера ловит парашютиста в полете на фоне бескрайней пустыни. Щедрый подарок Содружества наций другим воюющим народам. Питт выглядит лет на 15 младше своего реального возраста, стреляет без промаха, водит самолеты, тасует колоды, как профессиональный картежник, знает химические формулы и, что особенная редкость, безукоризненно смотрится в белом костюме. Единственный прокол — его якобы идеальный французский, на котором Питт на самом деле говорит хуже, чем Вигго Мортенсен на русском в другой картине по сценарию Стивена Найта. Впрочем, Ватан (что, к слову, по-французски созвучно «проваливай») сообщает, что он из английской части Канады — хотя это не мешает Марианне в минуты нежности называть его «мой квебекец» (что, наоборот, по-французски чуть более благозвучно).

Гражданином США героя не сделали из технических соображений — действие после африканской части переместится в Лондон, где он служит, — но миф, который воспроизводится в «Союзниках», вполне классического послевоенного толка: роман между Америкой в широком смысле и Европой — в этом случае, как правило, Францией. Америка скорее мужчина, Европа скорее женщина. Освободитель и нуждающаяся в освобождении. Неслучайно, конечно, героиню Котийяр зовут Марианна. И возможно, именно этот символический груз, который все время маячит где-то за спинами персонажей, мешает им любить друг друга в кадре по-настоящему. Если не брать в расчет бульварную версию, что актеры и правда втюрились друг в друга — и изо всех сил пытаются скрыть это от камеры. Во всяком случае, никакой химией, несмотря на «легенду» Ватана, тут не пахнет: каждая из звезд в собственной манере — Питт стоически, Котийяр с надрывом — играет словно перед зеленым экраном, куда потом вклеят партнера. Для контраста стоит вспомнить «Мистера и миссис Смит», с которыми тут есть определенные пересечения; не самый великий фильм, но от некоторых сцен можно было прикуривать. При этом Земекис как раз старается: эротика, в принципе, не по его части (не считая «Кролика Роджера»), но здесь он то заставляет Котийяр расстегивать пуговки на груди, то пытается снять головокружительную любовную сцену, завертев машину с героями в пыльной буре. И все это очень красиво, но если капелька пота и появляется на этих телах, то исключительно стараниями гримеров.

Вообще, режиссер работает широкими мазками. В другой любовной сцене, где ставки уже повыше, фрикции отзываются в саундтреке какими-то шагами командора. Или взять, например, роды под фейерверком бомбежки. Иногда это похоже уже не на «Касабланку», а на Мела Брукса, но иногда вдруг пробирает вполне всерьез. Земекис — мастер дорогого, элегантного и при этом неглупого развлечения — там, где не хватает эмоций, набирает баллы остроумием и техникой. «Союзники» ни на минуту не теряют чувства собственного достоинства, ритма, и в чем фильму точно не откажешь, это в классе. Это не тот класс, который был в остросюжетных мелодрамах с Богартом и Бакалл или с Кэри Грантом и Ингрид Бергман — не будем требовать невозможного, — но, во всяком случае, это компетентная, а местами даже вдохновенная его имитация. И старомодная интрига, которой полностью посвящена вторая половина (и которую зачем-то выдали трейлеры), разыграна почти без помарок. Выжмут ли «Союзники» зрителя, как лимон? Разве что самого нежного. Но трудно представить, что на этом фильме можно совсем не получить удовольствия — хотя бы от призраков более значительных картин, просвечивающих через него.