Галерист, коллекционер и предприниматель Анатолий Дымчук рассказывает, зачем инвестировать в арт, и объясняет, почему сделал ставку на современное украинское искусство

Фото: Иван Черничкин

Анатолий Дымчук является одним из немногих отечественных системных коллекционеров и представляет редкий их подвид, специализирующийся на современном украинском искусстве. Ему принадлежит одна из самых крупных и полных коллекций одесских нонконформистов, насчитывающая свыше 700 работ, среди них примерно сотня картин «одесского бога» Юрия Егорова. Анатолий с удовольствием выставляет работы из своей коллекции, реализуя масштабные проекты вроде «Одесская школа: традиции и актуальность». Выставка прошла весной в донецкой галерее «АртДонбасс», летом — в киевском «Мистецькому Арсеналі», а теперь представлена в днепропетровском арт-центре «Квартира». Одесскому предпринимателю принадлежат две собственные выставочные площадки. Открыв в 2007‑м в Одессе галерею NT-Art, он уже успел реализовать здесь более 80 проектов. В прошлом году выставкой «Спасти Президента» открылась киевская Dymchuk Gallery.
Анатолий Дымчук — единственный, кто работает с художниками по эксклюзивным контрактам и вывозит работы украинских авторов на международные ярмарки. Если галерейная деятельность перестанет себя окупать, Дымчук готов финансировать проекты, продавая картины из своей коллекции. Максимум, который платили в Украине за Егорова, — $ 50 000, однако, по мнению коллекционера, это далеко не предел.

— В вашей коллекции более двух тысяч работ.
— Да, если считать не только живописные полотна, но и графику, фотографию, скульптуру и объекты.

— И зачем вам столько искусства?
— Во-первых, потому что многое нравится, и просто хочется поддержать талантливых художников. Во-вторых, я полностью согласен с одним французским коллекционером, который сказал: «По-настоящему произведением искусства можно насладиться лишь тогда, когда оно вам принадлежит». И потом, искусство, безусловно, имеет инвестиционную составляющую. В течение какого‑то более или менее продолжительного периода, скажем, 10 лет, на мировом арт-рынке цены на искусство повышаются в среднем на 10 % в год.

— Однако дорожает лишь то, что проходит проверку временем.
— Совершенно верно. И то, что сегодня очень дорого, распиарено, раскручено и модно, через пять, десять, двадцать лет может стать коммерчески несостоятельным, то есть в музеи не попадет. А то, что проходит проверку временем, не обязательно оценивают по достоинству при жизни автора. В этом смысле коллекционирование работ современных художников — попытка разобраться здесь и сейчас, что является искусством, а что нет. Для коллекционера это особенно важно — тот, кто разглядел импрессионистов на самом раннем этапе, мягко говоря, не прогадал.

— Не боитесь, имея дело с современным искусством, потерять на нем деньги?
— Можно потерять, но можно и заработать. Кто‑то потеряет 50 % на инвестиции, а кто‑то получит 300 % прибыли, и выигравших всегда больше. Тут уже встает вопрос экспертизы, понимания, где цена на работу реальная, а где искусственно завышенная. Даже сегодня, при очень высоких ценах на произведения топовых художников, таких как Клод Моне, Ван Гог, Энди Уорхол или Френсис Бэкон, риски минимальные: они вряд ли когда‑нибудь подешевеют. Скорее наоборот — на последних торгах Christie’s установлен очередной рекорд на триптих Френсиса Бэкона. Тут проблема не в том, как продать, а в том, как найти на рынке значимую работу признанного мастера: покупатели выстраиваются в очередь, и победитель определяется на аукционных торгах. В 1990‑е годы спрос на работы таких художников вроде бы упал, а потом Sotheby’s очень четко показал с помощью графика: в 2000‑м цены настолько сильно подскочили вверх, что если соединить пунктиром начальную и конечную его точки, выходит, что они таковы, как если бы все предыдущие годы не падали, а равномерно росли с динамикой 12 % в год.
Что касается наших современников, возьмем для примера Александра Гнилицкого. Художник рано умер. При его жизни в галерее у Марата Гельмана с накрутками за работу Гнилицкого просили $ 5000, можно было купить за $ 3000, а у самого художника, наверное, и того дешевле. Впоследствии его картины стали стоить $ 30 000, потом $ 50 000. Во время кризиса цена упала до $ 30 000. Следующий скачок, вероятно, снова будет к $ 50 000-$ 60 000. И несмотря на перепады цен, $ 30 000 — это не $ 3 000, и такой цены на эти картины уже не будет никогда, даже в самые трудные времена. То есть если ты вложил действительно в мастера, это всегда окупится.

Более 2000 предметов искусства находятся в коллекции Анатолия Дымчука — включая живописные полотна, графику, фотографию, скульптуру и объекты

— Что коллекционируете вы?
— Я коллекционирую современное украинское искусство, начиная со второй половины ХХ века до сегодняшнего, завтрашнего и, надеюсь, послезавтрашнего дня. При этом исхожу из нехитрого соображения, что в каждом поколении наших художников есть если не Малевич, то Виктор Пальмов, Александр Богомазов или Александр Архипенко (художники, занявшие заметное место в истории украинского арта. — «Капитал»). Моя задача — их отыскать и распознать, при этом не поддаваясь давлению рынка.

— Вы сделали ставку на украинское искусство. Чем именно оно вас прельстило?
— Украинское искусство имеет свою многолетнюю историю, традицию. Есть имена, мимо которых, хочешь не хочешь, пройти невозможно. Ведь смотрите: на всем постсоветском пространстве по разным причинам в «высшую лигу» попали всего двое: Илья Кабаков, родом из Днепропетровска, и Борис Михайлов, родившийся в Харькове. Имен громче этих, начиная с 1960‑1970‑х, просто нет. Другое дело, что Украину часто воспринимают как колонию. Один французский фотожурнал, говоря о русской фотографии, больше всего места выделил под Бориса Михайлова и Арсена Савадова. А ведь нас 45 миллионов: это большой этнос, большой народ, и я себя с ним идентифицирую. Поэтому меня в первую очередь интересует украинское искусство — это естественная гражданская позиция. Рассчитывать на то, что наша культура нужна кому‑то больше, чем нам самим, на мой взгляд, глупо.

— И все же не так много отечественных коллекционеров собирают украинское искусство.
— Проблема украинского арт-рынка в том, что вообще очень мало людей занимаются системным или просто хоть каким‑то коллекционированием. В Украине соотношение художников и коллекционеров чудовищно: первых тысячи, вторых — максимум сотня, и далеко не все они покупают современное и / или отечественное искусство. Поэтому покупку той или иной работы можно рассматривать как акт меценатства. Вот, например, пару лет назад киевские коллекционеры (Александр Сусленский, Андрей Адамовский и Борис Фуксман. — «Капитал») приобрели «одесских парижан» — коллекцию Якова Перемена. (В 2010 г. коллекцию украинского авангарда парижской школы начала ХХ века купили на лондонском аукционе Sotheby’s примерно за $ 2 000 000. По завещанию владельца 86 картин были проданы как один лот. — «Капитал».) Перед покупкой ее показывали в Музее русского искусства, а сейчас экспонируют в Национальном художественном музее Украины. Кстати, мне очень хочется, чтобы одесситов выставили на их малой родине — например, в Одесском художественном музее. Буду просить об этом владельцев собрания.

— Где вы покупаете свои работы?
— У художников и коллекционеров с хорошей репутацией, иногда на аукционах. Работы современных художников я, как правило, покупаю у них самих — если, конечно, это не картина из какой‑то давно распроданной старой знаковой серии: такие также приходится искать на вторичном рынке.

— Зачем вам галерея? Точнее, уже две.
— Я занимаюсь не просто накопительством: стараюсь показать людям то, что мне нравится, что считаю искусством, делаю очень много выставочных проектов — с максимальными требованиями к себе и к тому, что делаю. Правда, часто не хватает сил довести дело до продажи — вот тут я недожимаю. Хотя, казалось бы, задача галериста как раз в том, чтобы все максимально конвертировать в деньги; в конфликте коллекционера и галериста в моем случае довольно часто побеждает коллекционер и промоутер. Выставки действительно интересных современных мастеров стараюсь проводить не менее раза в месяц. И коммерция тут ни при чем: это просто часть моей жизни.

— Зачем было, имея галерею в Одессе, открывать вторую в Киеве?
— Мне интересно заниматься масштабными проектами, которые привлекают зрителя. В этом смысле Киев — наиболее отзывчивый город. Здесь гораздо больший интерес к искусству и культурным событиям, это подпитывает, повышает мотивацию. Вне Киева, что бы ты ни делал, просто не попадаешь в поле зрения арт-сообщества — даже если это масштабные, очень интересные проекты. Впрочем, галерею я здесь открыл не только поэтому. Здесь живут художники, благодаря которым я вообще стал заниматься искусством.