Из второго тура в маргиналы. Останется ли Марин Ле Пен влиятельным политиком

С тех пор как в 2011 году Марин Ле Пен сменила во главе Национального фронта своего отца, ее партия непрерывно наращивает популярность. На президентских выборах 2007 года Жан-Мари Ле Пен с трудом перевалил за 10%, собрав 3,8 млн голосов. Через 10 лет на президентских выборах 2017 года дочь почти утроила его результат: во втором туре она набрала 33,9% – 10,6 млн голосов. Впервые в истории никто не сомневался, что кандидат Национального фронта выйдет во второй тур, а многие даже всерьез обсуждали шансы Марин Ле Пен на победу. Кажется, что после такого успеха партия должна была надежно закрепиться в статусе главной оппозиционной силы Франции, но вместо этого столкнулась с тяжелым кризисом и риском новой маргинализации.

Выход из маргиналов

Успех Марин Ле Пен был обеспечен двумя факторами. Во-первых, дочь «дьявола Республики», как порой называли Жан-Мари Ле Пена, с самого начала сменила акценты в риторике фронта. Потрясенная мощью той мобилизации, которая произошла во втором туре президентских выборов 2002 года против ее отца, Марин Ле Пен уже тогда стала разрабатывать стратегию «дедемонизации», призванную улучшить репутацию Национального фронта, снять с партии обвинения в антисемитизме, расизме, ксенофобии и сексизме.

Марин признала Холокост «вершиной варварства» и даже объявила себя защитником еврейского сообщества против исламского фундаментализма. Когда Жан-Мари Ле Пен в июне 2014 года отпустил новый антисемитский каламбур, а в апреле 2015 года повторил свое высказывание о газовых камерах («Газовые камеры – это лишь деталь Второй мировой войны»), последовали жесткие оргвыводы – Марин Ле Пен исключила собственного отца из партии, не испугавшись ни шекспировских, ни фрейдистских сравнений.

Марин старательно дистанцировалась от Жан-Мари и по остальным темам. Ее отец сравнивал геев с каплунами и говорил, что гомосексуализм – это «биологическая и социальная аномалия». Он отводил женщинам лишь материнскую и воспитательную роль и резко негативно относился к принятому в 1975 году «закону Симоны Вейль», предоставившему француженкам право на аборт.

Марин Ле Пен, напротив, показывает себя современной женщиной: она дважды разведена, живет в гражданском браке с Луи Альо, внуком алжирского еврея, совмещает политическую карьеру с воспитанием детей. Она отказывалась отменять «закон Вейль» в случае победы на выборах. С ее точки зрения, геи должны быть интегрированы во французское общество. Если раньше результаты Национального фронта среди женщин или ЛГБТ-сообщества были сильно ниже среднего, то сейчас голосование в этих категориях за Марин Ле Пен выровнялось.

Во-вторых, успех Марин Ле Пен был обеспечен синтезом двух идеологических течений: национальных республиканцев, которых возглавлял вице-президент партии Флориан Филиппо, выпускник Национальной школы администрации, кузницы высших административных кадров Франции, и либеральных консерваторов, во главе которых стояла Марион Марешаль Ле Пен, племянница Марин Ле Пен и самый молодой депутат Национального собрания.

Национальные республиканцы считали, что фронт не должен быть ни левым, ни правым, выступали за отказ от евро и переход к национальной валюте, за сильное государство, за сочетание социального подхода с национальным, то есть за патернализм и сохранение «государства всеобщего благоденствия». По подсчетам французских социологов, социально-экономическая часть президентской программы Марин Ле Пен на 68% состояла из предложений левой направленности.

Идеология либеральных консерваторов базировалась на идеях крайне правой группировки Accion francaise, идеологии «столкновения цивилизаций», неприятия однополых браков, ориентации на интегральный католицизм. Для течения Марешаль Ле Пен религия была главной составляющей идеологии. В этом ее основное отличие от тети и деда, которые в общем относятся к вопросам веры спокойно. Либеральные консерваторы явно доминировали среди сторонников Национального фронта: по опросу ИФОП, проведенному в январе 2017 года, 52% из них поддерживали тезисы Марешаль Ле Пен и лишь 29% – Филиппо (19% одобряли и те и другие).

Филиппо был относительно одинок в партии, но пользовался абсолютным доверием Марин Ле Пен. Сделав Филиппо вторым человеком в партии, Марин Ле Пен смогла занять положение арбитра, маневрируя между двумя идеологическими течениями.

С точки зрения Паскаля Перрино, крупнейшего специалиста по Национальному фронту, «именно политическое направление Филиппо обеспечило подъем Национального фронта». В своей недавно вышедшей книге «Эта левая Франция, которая голосует за Национальный фронт» он пишет, как партия Марин Ле Пен обращается к тем избирателям, которые ощущают, что левые и прежде всего Соцпартия, выдвинув лозунг «культурного либерализма», отказали им в поддержке ради городских средних слоев, и как значительная часть левого электората перешла на сторону Национального фронта («левые без народа», писали комментаторы).

В 2005 году на референдуме по конституции ЕС избиратели Национального фронта и французской Компартии фактически единодушно проголосовали против (95–96%). Их объединили как национальные, так и социальные страхи перед перемещением французской промышленности в другие страны, ростом безработицы. Они предпочли отказаться от идеи либеральной Европы, стремясь установить максимально возможный протекционистский режим. В программе Национального фронта их привлекали не только социально-экономические предложения (снижение пенсионного возраста обратно к 60 годам, повышение минимальной зарплаты), но и его иммиграционная политика.

Исследования, проведенные еще в 1970-е годы, показали, что ксенофобия достаточно широко распространена во французском рабочем классе и в левом движении. Часть избирателей, вышедших из левых семей, порвали с семейной политической традицией и присоединились к идеологии «социального национализма». В 2012 году 27% избирателей Марин Ле Пен заявляли, что их родители голосовали за левые партии.

Ранее французская Компартия и частично Соцпартия были для рабочего класса защитниками, трибунами в древнеримском смысле слова. После перехода правительства социалистов в 1980-е годы к либеральной экономической политике функция трибуна постепенно уходила в прошлое, и французские рабочие стали отдаляться от левых партий, переориентируясь на Национальный фронт.

Во втором туре недавних президентских выборов абсолютное большинство французских рабочих (56%) поддержали Марин Ле Пен. Она набрала больше двух третей голосов (69%) среди тех, кто заявлял, что их семьи испытывают материальные трудности. Характерный пример: в 2017 году Марин Ле Пен добилась большинства только в двух департаментах – Па-де-Кале и Эна, а в 1981 году все депутаты этих департаментов были представителями левых партий. Напротив, в регионе Прованс – Альпы – Лазурный берег, где были особенно сильны позиции Марешаль Ле Пен и где намечалась смычка с классическими правыми, Национальный фронт на парламентских выборах 2017 года потерпел неудачу.

Удвоение электората Марин Ле Пен по сравнению с результатом ее отца в 2002 году произошло за счет разных источников: 15% ее избирателей голосовали за Саркози в 2012 году, 9% – за Олланда. Новые левые лепенисты принесли в копилку партии около 700 тысяч голосов, что и обеспечило ей выход во второй тур. Перрино уверен, что без нового левого электората Национальный фронт не смог бы набрать более 10–15% голосов.

Поражение и кризис

Накануне второго тура Марин Ле Пен решила и дальше придерживаться этой логики и сделала ставку на то, чтобы перетянуть на свою сторону крайне левых избирателей «Непокоренной Франции!» Жан-Люка Меланшона, настроенных в антиглобалистском и антилиберальном духе. Но они в своем большинстве поддержали Макрона (до 50%) или вообще не голосовали. Их левая идентичность оказалась сильнее, чем растущая идеологическая совместимость с ценностями Национального фронта.

Минимальный процент, который надеялись получить во втором туре лидеры фронта, равнялся 40%, и опросы первоначально давали Марин Ле Пен этот результат. Но неудачные дебаты с Макроном лишили ее шести процентов голосов, снизив итог до 33,9%. Марин Ле Пен была плохо подготовлена, пришла совершенно разбитая предыдущими выступлениями, измотанная, с мигренью, с неправильно выбранной тактикой – агрессивной и неуважительной. Команда кандидатки даже хотела перенести дебаты, но Марин отказалась.

В ходе этих дебатов 16 млн зрителей фактически вновь увидели «дьявола Республики», а не его мягкую дочь. Тема, которую больше всего обсуждали на дебатах – судьба евро и переход к франку, была крайне невыгодна Марин Ле Пен: она не пользовалась поддержкой среди ее сторонников и была плохо проработана. В этот момент французы вновь осознали, что Национальный фронт – всего лишь «партия протеста» и не готов к реальной власти. Ни разу в истории Пятой республики дуэль второго тура не приводила к такому радикальному слому зафиксированных опросами тенденций.

Несмотря на 10,6 млн голосов во втором туре, позиции Марин Ле Пен были подорваны. В соцсетях было видно, как рушится столь тщательно выстроенный образ Марин Ле Пен, как падает ее общественный статус. Рядовые активисты партии впали в депрессию, а руководители всерьез засомневались, насколько Марин Ле Пен способна дальше возглавлять Национальный фронт.

И партии, и самой Марин Ле Пен было необходимо найти козла отпущения, ответственного за поражение. Власть не могла уйти из рук династии Ле Пенов – Национальный фронт давно стал семейным предприятием. Марион Марешаль Ле Пен решила пока приостановить свою политическую деятельность, формально по семейным обстоятельствам, но, скорее всего, не видя на данном этапе для себя новых перспектив.

Что касается Флориана Филиппо, то он почувствовал нависшую над ним угрозу и стал собирать своих сторонников в новое движение – «Патриоты», не извещая об этом Марин Ле Пен. Такое решение покончило с особым статусом Филиппо в партии. Остальные руководители партии, которые и раньше были с ним в напряженных отношениях, назначили Филиппо с его левым поворотом главным виновником провала во втором туре.

Теперь Филиппо, скорее всего, повторит печальную судьбу других беглецов из Национального фронта. Например, Брюно Мегрэ, который с 1988 года был вторым человеком в партии. Через десять лет он начал конкурировать с Жан-Мари Ле Пеном, проиграл ему и вышел из партии, уведя с собой 60% партийных кадров. Он создал Движение национальных республиканцев, которое долго конкурировало с фронтом, но ни на одних выборах не поднималось выше 5%. В 2007 году Мегрэ опять поддержал Национальный фронт, и большинство беглецов вернулось назад.

Карл Ланг, следующий второй человек в партии, пытался не допустить перехода власти в руки Марин Ле Пен, но вынужден был уйти и создать собственное движение – Партию Франции, которая осталась абсолютно маргинальной. Филиппо, по всей видимости, ждет аналогичная судьба – так называемое проклятие вторых людей в Национальном фронте. К тому же вряд ли за ним последует такое же количество сторонников, как в свое время за Мегрэ.

Однако серьезные трудности ждут и Национальный фронт. Марин Ле Пен обещает продолжить политику «дедемонизации», но после ухода Филиппо ей будет трудно удержать партию от возвращения к истокам и нового витка радикализации. Ее отец сразу же после ухода Филиппо потребовал, чтобы его восстановили в партии и вернули партийную идеологию к ее классической версии.

Кроме того, Национальному фронту придется столкнуться с конкуренцией со стороны крайне левой «Непокоренной Франции!» Меланшона, которая также делает ставку на суверенную Францию и политику социальной поддержки «бедной Франции», страдающей от процесса глобализации. Значительная часть избирателей фронта рассматривала Меланшона как свой второй выбор. Меланшон уже начал обращаться к электорату Национального фронта, к «недовольным, которые не являются фашистами» (fachés qui ne sont pas fachos). Вдобавок Макрон делает все, чтобы именно «Непокоренная Франция!» заняла нишу главной оппозиционной силы.

С другой стороны, правоцентристская Республиканская партия должна вскоре выбрать нового президента, и им, вероятнее всего, станет Лоран Вокьё. Его цель – превратить республиканцев в «правую партию без комплексов», то есть он не боится сдвинуться вправо, чтобы отвоевать часть избирателей Национального фронта. Похожая стратегия Саркози в 2007 году значительно ослабила позиции Жан-Мари Ле Пена на президентских выборах.

В результате невиданный успех во втором туре президентских выборов обернулся для Национального фронта тяжелым поражением. Вместо статуса ведущей оппозиционной силы партия получила внутренний раскол и идеологический кризис. Сторонники и слева, и справа разбегаются к конкурентам, а воспрявшая старая гвардия готова взять реванш, вернув Национальный фронт обратно в нишу безнадежных маргиналов.