Больше чем танго

Ульяна Лопаткина в трех одноактных спектаклях о танго на музыку Пьяццоллы.

   Есть балерины настолько совершенные, что любой их шаг — па на миллион, любой поворот в любом ракурсе — пожизненная слава оказавшемуся вблизи фотографу. Прима Мариинского театра, точнее — танцовщица редкой породы prima assoluta Ульяна Лопаткина могла бы на сцене и вовсе только стоять или сидеть: главное, чтобы жестикулировала, в свойственной ей лаконичной манере всплескивала руками, пожимала плечами, оглядывалась, приоткрывала объятия, на что‑то показывала, помахивала, мол, привет! А задник чтобы был зеркальным, и мы бы видели ее одновременно со спины.

   Эти бесконечно длинные, приделанные к тонким и длинным плечам, как‑то невообразимо мягко складывающиеся руки, проверенные неподкупными классическими лебедями — черно-белой Одеттой-Одиллией и фокинской птицей, изысканно умирающей под музыку Сен-Санса. Не всякой солистке в балетной зрелости простителен вид к публике спиной, где сведены лопатки бантиком и локти бьются, как волны с перехлестом, — а Ульяна Вячеславовна вся превращается в птичью тягу ввысь, в отрицание гравитации, в линию крыла. Когда она ставит ногу на полупальцы длинной своей стопы, тут же гибко очерчивается узкое колено, когда поднимается на пальцы — вся становится как восходящая на трон особа императорского калибра. Совершенство госпожи Лопаткиной — не триумф стандарта, а триумф своеобразия, начиная с природных данных. Вместо узла гладких длинных волос — огненное каре, вместо фарфоровой миниатюры — большеголовая Братц модельного роста, и брючный костюм украшает ее выгнутые назад ноги удачнее классической жесткой юбки-пачки. Экзальтированные лирические страдалицы, которых она танцует в этих пачках — Жизель, Никия, Раймонда, Зобеида, Мехмене Бану, — не могут отменить ее артистического потенциала для характерных, гротескных, острых, даже циничных ролей (каких много в современном танце) и драм людей-одиночек.

   От образа Кармен тут рукой подать до танго. Например, до сочиненного балетмейстером Николаем Андросовым пятиминутного соло на музыку Астора Пьяццоллы. Лопаткина танцует его в костюме-тройке и мужской шляпе: здесь ее танец — мужская партия дуэта, роль — партнерши, примеривающей, каким партнером она могла бы быть для самой себя.

   И вот — целых три спектакля на темы танго. Не бально-спортивного, а того эмоционально напряженного, между надеждой и тоской, настойчивостью и нежностью, поступающего к нам прямыми поставками из Аргентины вместе с тягучими и азартными мелодиями бандонеона. Эти спектакли — получасовое «Танго +» аргентинского хореографа Маурисио Вайнрота, 25‑минутное «Tango for 6» Кшиштофа Пастора (он ставил соло и для другой примы Мариинки, физически похожей на Лопаткину, — Светланы Захаровой) и сорок минут для цикла миниатюр «5 танго» нидерландца Ханса ван Манена.

   Сочиненные в 1977 году на музыку самых напористых пьес Пьяццоллы, танго ван Манена воспроизводятся точно до деталей — их Лопаткина репетировала с солистами Латвийского национального балета (половина из которых носит русские и украинские фамилии), премьера в Риге состоялась в феврале. Лопаткина поразительно органична в этой хореографии, порожденной контрастом — резкого с томительно плавным, наступательного с обволакивающим, ведь танго — танец о взаимоотношениях.

   Сама prima assoluta и ее сценические партнерши с партнерами танцуют в черных с красным костюмах, отшитых по эскизам оригинала, и джазовках. Никаких зеркал на сцене, конечно же, не будет — все‑таки это не танцкласс. Но на образец идеально гармоничного, абсолютно точно отмеренного своенравия мы насмотримся вдоволь и даже, возможно, войдем с ним в резонанс.

Ульяна Лопаткина и звезды мирового балета в гранд «Танго-гала» к 90‑летию Астора Пьяццолы
Национальная опера Украины
27 октября, 19:00