Почему в Армении удалась бархатная революция

Внутриполитический кризис в Армении разрешился неожиданно быстро. Не проработав в должности премьер-министра парламентской республики и недели, Серж Саргсян объявил о своей отставке. Десятилетие его пребывания на армянском политическом олимпе завершено. В скором времени Армению ожидают досрочные парламентские выборы и не исключено, что значительная реконфигурация всего партийно-политического ландшафта. Пока же необходимо подвести предварительные, но от этого не менее важные итоги.

Почему Серж Саргсян, политик, прошедший Карабах и поднаторевший в политических интригах, вдруг резко, всего за один день изменил свою позицию? Еще 22 апреля во время неудавшихся переговоров с лидером протестов Николом Пашиняном он демонстрировал непреклонность, заявлял, что никогда не согласится с языком ультиматумов. Что подвигло его к резкой перемене изначальных подходов? Историки будущего с опорой на солидные источники дадут развернутый ответ на этот вопрос. Но уже сегодня имеются некоторые зацепки, позволяющие адекватно представить себе внезапную смену вех. Стоит обратить внимание на тот факт, что помимо Саргсяна в переговорный процесс были втянуты вновь избранный президент Армен Саркисян (почти однофамилец теперь уже бывшего премьера) и первый вице-премьер Карен Карапетян. Именно после переговоров последнего с лидером протестов Пашиняном было принято решение об отставке. Скорее всего, внутри правящей элиты не проявили готовности к обострению игры и использованию силового сценария. Об этом, кстати, сам Саргсян заявил публично. Опыты 1996, 2003 и 2008 годов показали высокую себестоимость подобных решений. Кровавая развязка в Ереване на фоне обострения на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе представлялась не самой блестящей перспективой. В этих условиях, говоря немного пафосно, армянин в Саргсяне взял верх над высокопоставленным чиновником. И, выбирая между силовыми акциями и уходом, предпочтение было отдано второму варианту.

Пройдут годы, предпочтения армянских избирателей изменятся еще не раз, но Саргсяна будут вспоминать как политика, создавшего прецедент. Он первый лидер страны, который покинул свой пост под давлением массовых акций. Этого не сделал Тер-Петросян в 1996 году (его отставка была продиктована другими обстоятельствами, имеющими отношение к переговорному процессу в Карабахе), не пошел по этому пути и Роберт Кочарян в 2003 году. Сегодня люди на улицах Еревана отмечают отставку Саргсяна как праздник, однако было бы преждевременно хоронить его как политика. Армения — единственная постсоветская республика, в которой был создан и другой прецедент — возвращение лидера страны в большую политику после долгих лет пребывания «на пенсии». Через десять лет внутренней эмиграции это сделал первый президент Армении Левон Тер-Петросян и при серьезном административном давлении со стороны тогдашней власти получил почти четверть голосов на выборах президента. Кто знает, может быть, мы еще услышим о таком лидере протеста, как Серж Саргсян, или увидим иную форму его камбэка. Каким бы ни было неприятным сегодня его имя для участников протестных акций. В 1998 году Тер-Петросян уходил тоже не под шум восторженных похвал.

Реконструкция горного пейзажа

Экс-президент и теперь уже бывший премьер оставил свой пост. Но пока что никуда не делась выстроенная им система. И его соратники на месте. Протестующие участники уличных акций, выступая с лозунгами «Единство минус Серж», не покушались на президента Армена Саркисяна, который, к слову сказать, до нынешнего года, не числился среди раскрученных медийных персон, хотя и занимал в разные времена различные посты, включая премьерский. Между тем он был выдвинут не кем иным, как Республиканской партией, включая и нынешнего высокопоставленного отставника.

Исполняющим обязанности премьера остается другой соратник Саргсяна Карен Карапетян. При всей условности параллелей этот персонаж сильно напоминает Евгения Примакова времен его премьерства. Карапетян пришел во власть как «практик» и «технический руководитель», не претендующий на политическую карьеру. И в этом качестве набрал определенный ресурс популярности и стал восприниматься как управленец, не связанный с «кланами» и «коррупцией». Оговоримся особо, речь идет именно об общественном восприятии. Во время апрельского кризиса ему удалось дистанцироваться от жесткого курса Саргсяна и выйти на переговоры с лидерами протестующих.

Среди оппозиционеров Карапетян не имеет однозначно негативной репутации, а для правящей элиты он свой. А кем еще может быть экс-мэр Еревана, член Республиканской партии и последний премьер при Серже Саргсяне — президенте? В случае подготовки и проведения досрочных парламентских выборов Карапетян, с одной стороны, будет вынужден сдать серьезный тест, а с другой — получит шанс на выход на первые роли. Впрочем, здесь ему определенную конкуренцию составит президент Армен Саркисян. И хотя президент теперь фигура формально незначительная, но в условиях «транзита» он как глава государства мог бы занять нишу политического медиатора.

К слову сказать, сохранение этих персон показывает, что армянский протест не был ориентирован на радикальный снос всей системы, скорее на ее обновление. Пока непонятно, какое место займет в ней Никол Пашинян. Блестящий оратор, трибун и создатель нового ноу-хау, которое увлеченные публицисты назвали «гандизмом по-армянски», не проявлял себя до настоящего времени в качестве управленца. Но протестные акции и управление экономикой — не одно и то же. На этом поприще погорели многие мастера уличной политики. И здесь крайне важно для будущего Армении не переборщить с популизмом. Какое-то время негативная память о «временах Сержа» будет спасать, но этот ресурс ограничен.

Российские гарантии

Впрочем, внутренний кризис в Армении неизбежно поднимает и ряд внешнеполитических сюжетов. В то время как у Саргсяна была репутация пророссийского политика (при нем страна сначала присоединилась к Таможенному, а затем к Евразийскому экономическому союзу), тот же Пашинян был известен своей критикой односторонности Еревана в выборе партнеров, не говоря уже об инициативах его соратников по «декоммунизации», которая в Москве традиционно воспринимается с подозрением. Но вот 20 апреля главный лидер народных протестов заявляет о том, что «Россия довольно сдержанно и объективно реагирует на события в Ереване», а еще через день на митинге в армянской столице он в качестве аргумента выдвигает тезис о том, что «Саргсян потерял поддержку Москвы».

Попутно он дает позитивную оценку заявлениям и записям в социальных сетях представителя МИД РФ Марии Захаровой. К слову сказать, непривычная и нетипичная позиция Кремля, не ставшего говорить о некоем «клоне майдана» на Кавказе, сыграла свою позитивную роль. На будущее — это важный задел. С одной стороны, окно для маневров Армении невелико. Две из четырех границ страны закрыты, традиционный геополитический оппонент Турция — член НАТО, а роль России в обеспечении безопасности страны на сегодня уникальна (хотя экономически отношения с ЕС для Еревана также важны). В таком контексте было бы непростительной ошибкой инструментализировать внутренние расхождения в Армении, превращая их в фантомные геополитические баталии. Что, конечно, не означает, будто бы США и их союзники хотели бы бескорыстно помогать российскому влиянию на Кавказе. Но на армянском направлении, говоря языком советских обществоведов, противоречия не носят пока что резко антагонистического характера.

С уходом Саргсяна закрывается одна страница истории Армении, открывается другая. И как бы активен ни был народ закавказской республики, без нынешнего бюрократического класса, военных и силовиков не обойтись. Как не уйти и от разрешения острых проблем обороны, безопасности, экономики, которые никуда не денутся со сменой лиц в начальственных кабинетах.