Самое важное последствие дела «ЮКОСа»

В среду Окружной суд Гааги отменил нашумевшие решения третейского суда о выплате бывшим основным акционерам «ЮКОСа» (группе GML) $50 млрд компенсации за «конфискованные активы» компании в соответствии с положениями Энергетической хартии. Эти решения третейского суда были крупнейшими по сумме взыскания за всю историю инвестиционного арбитража и породили настоящую юридическую войну между бывшими акционерами «ЮКОСа» и Российской Федерацией. Группа GML добилась ареста российских активов в нескольких европейских юрисдикциях, включая Францию и Бельгию, добивалась заморозки средств, подлежавших перечислению Роскосмосу, арестовала участок под строительство православного храма в Париже и собиралась «развивать наступление» в Индии. Сейчас схема исполнения решения третейского суда, в которую вложили десятки миллионов, начинает рушиться как карточный домик.

Разбирательство по заявлению трех иностранных компаний, — Hulley Enterprises Ltd. (Кипр), Yukos Universal Ltd. (остров Мэн) и Veteran Petroleum Ltd. (Кипр) — владевших приблизительно 65% акций «ЮКОСа», шло около девяти лет, и на него были потрачены огромные деньги. По имеющейся информации, фирма Shearman & Sterling LLP, представлявшая интересы GML, заработала более €40 млн.

Решения третейского суда, вынесенные в 2014 году, практически дословно повторяли аргументы заявителей. Они фактически отвечали на один фундаментальный вопрос: были ли налоговые претензии к «ЮКОСу» предъявлены действительно в целях взыскания незаконно неуплаченного налога или же основной целью была исключительно «конфискация» активов компании и контролируемая передача их указанному государством лицу — «Роснефти»? Решения по пунктам отвечали на него: претензии были явно завышены, штраф, наложенный на компанию, — незаконен, требования об уплате налогов предъявлялись с нарушением процедуры, компании не дали возможности их урегулировать, ее руководство было «атаковано» уголовными делами, а банкротство было контролируемым.

Из решений следовало, что российские власти, используя ряд «инструментов» вроде западных банков, «Сургутнефтегаза» (финансировавшего приснопамятную «Байкалфинансгрупп» из тверской рюмочной, купившую основные предприятия «ЮКОСа») и «Роснефти», атаковали, обанкротили и захватили активы компании, чем лишили ее акционеров произведенных ими инвестиций. Решения третейского суда стали шоком не только для Российской Федерации, но и для бонз международного инвестиционного арбитража: им посвящались целые номера самых авторитетных юридических журналов.

Российская Федерация не имела возможности оспаривать окончательные решения третейского суда по «субстантивным» вопросам. Поэтому уполномоченные ею юристы — компания White & Case и известнейший специалист по инвестиционному арбитражу профессор Альберт Ян ван ден Берг — обратились в Окружной суд Гааги с требованием об отмене решений по процедурным соображениям, что предусматривалось арбитражным кодексом Нидерландов.

Аргументы РФ сводились к тому, что третейский суд не был правомочен рассматривать иск бывших акционеров: временный порядок применения Энергетической хартии, которая так и не была ратифицирована Россией, не предполагал отказа от норм национального права и противоречил ему. Кроме того, РФ утверждала, что заявители не могут ссылаться на хартию, так как не являются в буквальном смысле слова инвесторами: фактические владельцы «ЮКОСа» — российские граждане, чьи инвестиции были сделаны через подставные компании и в нарушение российского законодательства. Таких нарушений со стороны акционеров и менеджмента «ЮКОСа», по подсчетам представителей РФ, было 28.

Окружной суд в своем постановлении выбрал наиболее легкий и простой путь для отмены решения третейского: указал, что Энергетическая хартия не подлежала применению, поскольку это противоречит российскому законодательству. Суд не согласился с толкованием статьи 45 хартии (для нератифицировавшей страны ее условия действуют, если не противоречат внутреннему законодательству), которую применили третейские судьи (подход «все или ничего»), и подчеркнул, что необходимо учитывать, противоречит ли российскому закону каждая из статей хартии. Затем суд пришел к выводу, что статья 26 хартии (в ней говорится, что хартия регулирует все отношения между иностранным инвестором и государством-участником) не предоставляет третейскому суду права рассматривать споры, подобные делу «ЮКОСа», так как это прямо противоречит российскому закону. Третейский суд не может осуществлять оценку действий, которые относятся к области публичного права (например, налоговые претензии). В вопрос, являлись ли фирмы-акционеры «ЮКОСа» «реальными» инвесторами, а также в тему «чистоты их рук» окружной суд вникать не стал. Суд фактически исключил возможность для GML оспаривать «налоговую конфискацию» ее активов.

Постановление окружного суда вступает в силу сразу по его вынесению, «поворачивая» решения третейского, но может быть обжаловано в апелляционный, а затем и Верховный суд Нидерландов. Учитывая стандартные сроки рассмотрения апелляции, она состоится где-то через два года. В настоящее время Россия будет агрессивно добиваться снятия всех арестов, наложенных на ее имущество в разных юрисдикциях. У GML есть еще возможность попытаться исполнить отмененное решение третейского суда, что уже один раз имело место по «юкосовским» решениям российского третейского суда. Однако, учитывая авторитет голландского суда, GML вряд ли удастся добиться чего-либо существенного.

Но самое важное в ситуации с решениями по искам акционеров «ЮКОСа» — это то, что за два года всю систему международного инвестиционного арбитража перевернули с ног на голову и обратно. Сначала все государства были напуганы, что инвесторы могут с них взыскать неожиданно десятки миллиардов. Теперь инвесторы напуганы, что после десяти лет огромных расходов можно остаться ни с чем. И совершенно непонятно, кому адресовать претензии: у судей — иммунитет, юристам платили за конкретную работу. Да, акционеры «ЮКОСа», может быть, и огорчены, но больше всего досталось международному праву.